В добрый путь, Торин!

[Светинка]

www.starslife.ru/page/2/

Питер Джексон объявил актерский состав “Хоббита”.

Режиссер Питер Джексон, наконец-то, объявил миру, кто же сыграет главные роли в его “Хоббите”. Насчет Бильбо Бэггинса слухи подтвердились: его сыграет британец Мартин Фриман.

Зритель запомнил Мартина после роли в мелодраме “Реальная любовь”, а сейчас он блистает в роли доктора Ватсона в сериале “Шерлок Холмс”. “Несмотря на все слухи насчёт этой роли, для нас всегда был только один Бильбо Бэггинс, - говорит Питер Джексон. – Не так уж и часто ты видишь актёра, который рождён для роли. Это как раз случай Мартина. Он умный, веселый, удивительный и смелый – такой же, как Бильбо, так что я очень рад, что он стал нашим Хоббитом”.

Согласно сюжету “Хоббита”, именно Бильбо Бэггинс находит злополучное кольцо, которое становится катализатором событий трилогии “Властелин колец”, напоминает нам КиноПоиск. Хоббит Бильбо является не самым обычным представителем своего рода. Большой любитель приключений, он отправляется вместе с гномами и волшебником Гэндальфом на поиски сокровищ гномов, похищенных кровожадным драконом.

Роли в компании гномов распределились следующим образом. Ричард Армитэйдж, только что отработавший на площадке “Капитана Америки”, станет предводителем гномов по имени Торин Дубовый Щит. Эйден Тернер и Роб Казински сыграют гномов Кили и Фили, Грэм МакТавиш – Двалина, Джон Каллин – Оина, Стивен Хантер – Бомбура, Марк Хэдлоу – Дори, а Питер Хэмблтон – Глоина.

Ожидается, что Иен МакКеллен и Энди Серкис вернутся в ролях Гэндальфа и Голлума соответственно, но актеры до сих пор не подписали контракты. Также ходили разговоры, что в фильме будут заняты Дэвид Теннант и Джеймс Несбитт.

Дракона Смога, по слухам, может озвучить Билл Найи. Есть шансы, что Джексон также заманит в свой проект звезду “Милых костей” Сиршу Ронан и самого Стивена Фрая.

И еще

armitage-online.ucoz.ru/

Сегодняшний день потряс поклонников Ричарда Армитиджа небывалым по размаху известием: он принят на роль в грядущей экранизации "Хоббита"! Он будет играть роль Торина Оукеншильда (Торин Дубовый Щит), лидера группы гномов, которые отправились в поход к Одинокой Горе, захваченной драконом, чтобы вернуть себе законные владения.
Режиссёр Питер Джексон об актёре: "Ричард – один из наиболее волнующих и динамичных актёров, которых ныне можно увидеть на экране, и мы уверены, что он потрясающе сыграет Торина Оукеншильда. Мы не можем дождаться того момента, когда мы вместе с ним начнём это захватывающее приключение, и просто не верим своему счастью, что такой горячо любимый герой Средиземья оказался в столь надёжных руках".
Стоит отметить и других актёров. Роль Бильбо Бэггинса получил Мартин Фриман («Шерлок Холмс» 2009-2010), Кили и Фили сыграют Эйден Тёрнер и Роб Казински соответственно, Грэм МакТавиш - Двалина, Джон Каллин - Оина, Стивен Хантер - Бомбура, Марк Хэдлоу - Дори, а Питер Хэмблтон - Глоина. Ожидается, что в роли Гэндальфа вновь сыграет Йен МакКеллен, а Энди Серкис – Голлума.
Фильм будет снят в двух частях и примерные даты премьер намечены на декабрь 2012 и декабрь 2013 годов. Планируется, что фильм будет снят в формате 3D.
Удачи, Ричард! До встречи на большом экране
Материал взят с бесчисленного числа сайтов, которые сегодня так и пестрят этой новостью: Stuff.co.nz, Entertainment Weekly, Digital Spy, Access Hollywood, Hollywood Reporter и многие, многие другие.

@темы: Ричард Армитэйдж, роли, Хоббит

---

Поиски развлечений

[Светинка]

Возвращение Робина Гуда

- Гисборн!!! – раздался пронзительный крик на улице, совсем рядом с его окном. Поздно вернувшийся из Лондона и только под утро уснувший Гай открыл глаза и раздраженно выругался. «Снова этот Гуд… Кажется, будить таким способом входит у него в привычку…». Он поднялся, пошатываясь со сна, подошел к окну.
- Чего тебе опять? Я уже надеялся, что ты больше не побеспокоишь меня.
- Я тоже на это надеялся, Гисборн, но мне нужна твоя помощь…
Гай насмешливо посмотрел на него. Робин стоял под окном, уперев руки в бока, и всем своим видом показывал, что ни в какой помощи он не нуждается, а напротив готов диктовать свои условия любому, кто попадется под руку.
- Ты уверен, что именно это тебе нужно?..
- Да, какого черта, Гисборн… я бы тогда к тебе не приперся… Я тебя видеть не могу…
Бровь Гая поползла вверх. Это был очень оригинальный способ просить содействия. Но он уже давно дал себе зарок всерьез не воспринимать Гуда, чего бы тот ни вытворял. И, странное дело, после того, как Робин почувствовал, что власть к нему стала относиться равнодушно, он словно сам потерял интерес к своей разбойничьей деятельности. Его шайка как-то незаметно растворилась в окружающем пространстве, а он сам поселился неподалеку от Йорка, перестав докучать своим бывшим противникам. «Парню нужна была сцена и зрители», - сказал тогда шериф, и Гисборн с ним согласился. Но вот прошел год и Робин снова тут как тут.
- Поднимайся ко мне, поговорим… - Гай сделал приглашающий жест. Гуд кивнул, и через минуту его подбитые железными гвоздями каблуки прогрохотали по лестнице. Гисборн открыл дверь, Робин сделал несколько шагов в комнату, остановился и вдруг, словно став меньше ростом и ссутулившись, попытался дать задний ход и исчезнуть за дверью. Но между ним и выходом уже предусмотрительно стоял Гай и улыбался. А рядом с его кроватью, глядя прямо на Робина ярко желтыми, янтарными глазами, стоял молодой лев с таким видом, словно он только и ждет команды от хозяина, чтобы сожрать незваного гостя.
- Проходи, проходи, Мерлин тебя не тронет, он умница… - с усмешкой приговаривал Гай, тесня Робина к столу у окна. – Садись… - Гуд, не отрывая взгляда от зверя, плюхнулся на сиденье. Лев молниеносно переместился к двери и загородил ее своим телом.
- Это против правил, Гисборн, - взмолился Робин.
- Против чьих? Против тех, что устанавливал ты? В общем так, Гуд, Мерлин мой друг… хочешь, говори при нем, не хочешь – выматывайся отсюда… он тебя выпустит…
Лев зевнул и вытянулся во весь свой немаленький рост.
Робин заставил себя перевести взгляд со льва на Гая.
- У тебя же уже был один лев… откуда ты их берешь?
- Ну, того мне подарил принц Джон, к сожалению он был уже взрослый и не поддавался дрессировке. А этого мне подарил на день рождения лорд Уорвик, он привез его из Персии… И мы с ним поладили, да, Мерлин?
Годовалый лев подошел к своему хозяину и по-собачьи положил ему морду на колени, делая вид, что не замечает Гуда, вжавшегося рядом в стенку. Гай запустил руку в густую шерсть и стал почесывать зверя, от чего тот зафырчал.
- Ну, так в чем дело, Робин? – напомнил ему Гай.
- Люди шерифа вчера явились ко мне и потребовали ехать с ними в Ноттингем. Поскольку их было много, мне пришлось согласиться. Меня привезли к Вэйзи, и первое, что он меня спросил: где жемчужина принца Джона.
- А… вот в чем дело, - протянул Гай, хотя знал уже обо всем этом от шерифа. Вот только он не ожидал, что Гуд настолько обнаглеет, что явится к нему. – Ну, Вэйзи прав, кроме тебя это сделать было некому.
- У вас что, нет других кандидатур, кроме меня? – взвился Робин.
- Ты не поверишь, Гуд, других нет… все довольно законопослушны. Только ты постоянно доставляешь нам хлопоты.
- Я вам их уже год не доставляю.
- Это тебе только так кажется…
- Да не трогаю я никого… и не брал я никаких жемчужин…нафиг они мне сдались, что я с ними делать должен?
- Мариан подарить… - сквозь зубы процедил Гай.
Робин тяжело вздохнул.
- Она в марте сбежала с Арчером в Венецию… у него там какие-то торговые интересы… из нас двоих она выбрала третьего…
- Надолго сбежала?..
Гай и Робин посмотрели друг на друга и грустно рассмеялись. Кажется, им больше не из-за чего было ссориться.
- Надеюсь, что навсегда, - проворчал Робин. – Я уже устал от ее выкрутасов…Без нее спокойнее…
Гисборн согласно кивнул.
- Послушай, - снова заговорил Гуд, - я на самом деле ничего не брал. Меня даже близко не было все то время, что Джон гостит у вас.
- Ну, ты мог кого-то попросить… ты же знаешь все ходы и выходы в замке не хуже меня…
- Слово даю, что не просил… и не знаю я, куда эта жемчужина подевалась. Вэйзи сказал, что если я до завтрашнего утра не верну принцу драгоценность, он меня повесит…
- Это было бы неплохо, - пробормотал Гай, продолжая лениво почесывать льва.
- Мерлином прикрываешься? – рассердился Гуд. Лев угрожающе зарычал. – Ладно, твоя взяла… Это было бы неплохо для тебя и шерифа. Вот только я-то не хочу быть повешенным. Помоги, Гисборн, ты прекрасно умеешь разбираться в таких делах.
- Ну да, именно ты и помог мне наработать опыт… такого количества разнообразных дел мне больше никто не подбрасывал…
- Вот и отблагодари за это, - съязвил Робин.
Гисборн засмеялся.
- Интересный ты человек, Гуд… как ты совершаешь преступления, так чтобы не наказали, надо бороться против власти. А как ты не виновен, сам бежишь к этой власти, защитите, мол, не брал я…
- Ну нужна власть, нужна, - в сердцах бросил Робин. – Доволен? Но неужели Гисборн, чтобы отомстить Гуду, разрешит скрыться преступнику?
Гай покачал головой. Все-таки Робину в хитрости не откажешь. Дай он волю своей неприязни, и на самом деле получится, будто он не хочет искать настоящего злодея.
- Рассказывай…
- Послушай, я действительно ничего не знаю, вообще ничего, кроме того, что рассказал тебе…
Гай кивнул.
- Ладно, ты где остановился?
- В «Оранжевом борове»…
- Тебе лучше уехать отсюда, пока шериф не посадил тебя под замок.
- И всю жизнь прятаться? Я все-таки надеюсь, что ты найдешь вора.
- Разве ты не прятался до этого?
- Разве я до этого прятался? – отпарировал Робин. Гисборн усмехнулся.
- Выходи, только осторожно, я придержу Мерлина.

Давайте развлечемся

Гисборн натянул кольчугу, принесенную Аланом, проверил крепость Мерлиновского поводка, представляющего собой внушительных размеров серебряную цепь, и держа льва на коротком поводке отправился в замок к шерифу. С некоторых пор он нигде не появлялся без своего лохматого друга. Вэйзи в любой момент мог попытаться избавиться от него, как едва не избавился, приказав схватить его посреди ночи и отправив к принцу Джону. В тот раз только чудо и природная дипломатия и ум спасли Гисборна. Но он понимал, что так будет не всегда. Лев был неплохой гарантией того, что незаметно к нему никто не подберется, а уж он сумеет за себя постоять. Иногда Гай спрашивал самого себя, что его тут держит, почему бы ему не уехать куда-нибудь, хоть к тому же Уорвику, который неоднократно предлагал ему свою помощь. Но понимал, что его действительно тут держит слишком многое. Уедет он, и тут же потеряет все, что имеет на данный момент: власть, деньги, поместье… Пока он не был готов к этому, и взамен ему никто ничего предложить не мог. Оставалось балансировать дальше между принцем и Вэйзи. Но он чувствовал, что Вэйзи его тоже боится, и это немного примиряло его с существованием шерифа.
- Входи, Гисборн, как дела в Лондоне? – лениво растягивая слова встретил его принц. Он спокойно смотрел на Мерлина, сопровождавшего Гая, так как будто львы всегда были неотъемлемой частью придворного протокола. – Красавец… он растет у тебя не по дням, а по часам, Гисборн.
- Ему уже год, милорд… В Лондоне все спокойно, из королевской канцелярии передали для вас несколько писем… - он достал из-за пазухи небольшой сверток и с легким поклоном подал его принцу. Тот небрежно бросил бумаги на стол.
Со скрипом отворилась входная дверь.
- А вот и ты, Гисборн, - шериф с всегдашней улыбочкой проследовал к своему месту за столом, далеко огибая Гая со львом и делая вид, что он всегда перемещается в комнате по столь странной траектории.
Принц насмешливо наблюдал за ним. Ему доставляло удовольствие смотреть на отношения шерифа и Гисборна, ибо, как он всегда говорил, в жизни так мало места для театра.
- Наконец-то ты явился, - продолжил Вэйзи, когда оказался на безопасном расстоянии от Мерлина, лежащего у ног Гая. – Как я тебе уже сообщил, у его высочества украли его любимую жемчужину, с фибулы, как говорит его высочество, отодрали без всякой жалости… Мы ждали тебя, чтобы ты выяснил, кто мог это сделать…
- С фибулы? – с сомнением переспросил Гай, взглядом испросив разрешения сесть, и устраиваясь в кресле напротив принца, полностью игнорируя шерифа. – Но как такое могло произойти? А сама фибула?
- Она цела, - Джон отогнул ворот вязаной кофты, демонстрируя застежку, выполненную в виде птицы. – Вместо глаза была вставлена жемчужина и она пропала.
Гисборн задумчиво смотрел на фибулу. Углубление было довольно большое, да и сама птица была немаленькая. Жемчужина должна была быть крупной, а стало быть была и очень ценным украшением.
- Мне прислал ее брат из Персии в подарок на день рождения, - жаловался принц, закинув ногу на ногу и томно растягивая слова. – Я знаю, что потерять жемчужину, значит печалиться и страдать всю оставшуюся жизнь, я не хочу страдать, Гисборн. Найди ее…
Мерлин душераздирающе зевнул. Принц и шериф вздрогнули и покосились на льва, который в свою очередь посмотрел на них и облизнулся. Джон и Вэйзи быстро отвели взгляд.
- Можно мне посмотреть застежку поближе, милорд?
- Подойди…
Гай приблизился к принцу и наклонился над ним. В нос ударил запах чеснока и больных нечищенных от рождения зубов. Гисборн придержал дыхание. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Джон, много времени уделяя своей одежде и прическе, совершенно не следил за своей гигиеной, и рядом с ним лучше было не оказываться. Но сейчас у него не было выхода. Гай внимательно рассмотрел застежку и со вздохом облегчения вернулся на свое место.
- Милорд, жемчужину не отдирали… ее отклеили, скорее всего, с помощью спирта. Возможно, есть еще какой-то растворитель, но я о нем не знаю.
- Гисборн, мне все равно, как это произошло, хоть с помощью заклинаний… Когда я говорю – отодрали, это значит, что меня лишили моей драгоценности, нагло украли мою красоту…
- Теперь понятно, милорд, - Гай опустил глаза, чтобы не выдать себя.
- Ты не умничай, а ищи…хотя мы уже нашли с его высочеством… - внезапно включился в разговор Вэйзи. – Скорее всего, жемчужину украл Гуд, и я его завтра утром повешу.
- Его тут не было, когда это произошло… - заступился за него Гай.
- А меня это не волнует, - закричал шериф. – А если ты с ним заодно, то я повешу и тебя тоже.
Лев внезапно сел и замахнулся на Вэйзи лапой. Тот отпрыгнул в сторону и выругался.
- Следи за своим животным, Гисборн…
- Осторожнее, милорд, он понимает английский язык…
- Надеюсь, ты тоже его понимаешь… времени тебе до завтрашнего утра…
Гай вздохнул, перехватил покрепче поводок, и стал гладить Мерлина, успокаивая его. Угроза шерифа ничуть его не встревожила. Такие угрозы он слышал по нескольку раз в день и прекрасно знал, что Вэйзи не в силах их выполнить. Но вот что делать с жемчужиной?
- Ваше высочество, а когда вы обнаружили, что драгоценности нет на месте?
Принц задумался.
- Вчера утром… я встал с постели, одел кофту и… обнаружил.
- А накануне она была?
Джон кивнул.
- Была точно, я ее расстегивал, когда ложился…
- И она оставалась в вашей комнате? Ночью вы никуда не ходили и нигде ее не оставляли?
- Гисборн, что ты надеешься выяснить этими дурацкими вопросами? – раздраженно спросил Вэйзи. – Что его высочество не помнит, что он делал ночью?
- Погоди, Вэйзи, - остановил его принц. – Пусть спрашивает… - Он обратился к Гаю. – Нет, я никуда не ходил и нигде ее не оставлял…
- Дверь вашей спальни была закрыта, милорд?
- Да, я всегда закрываю ее на замок и на щеколду…
- И ночью к вам никто не приходил?..
Джон покачал головой.
- А утром я обнаружил, что ее нет…- насмешливо сказал он.
Гисборна охватило нехорошее предчувствие. Ощущение, что следующий шаг, который он должен будет сделать, может оказаться роковым. Но и издеваться над собой он позволять не собирался. Хватит… Гай притянул к себе поближе заворчавшего Мерлина.
- Ну, что ж, милорд, тогда я могу вам сказать, кто взял вашу жемчужину, и кто вам ее вернет. Утешает лишь то, что с ней слава богу ничего не случилось.
- И кто же это? – на притворно сонном лице Джона засверкали глаза.
- Вы сами…
Шериф сделал угрожающее движение в сторону Гая, но вовремя одумался. Какое-то время они мерились взглядами, но вдруг услышали смех принца.
- Хороший спектакль получился, - хохотал тот, вытирая слезы. – Очень хороший. Гисборн, отлично поработал… молодец, я прикажу наградить тебя. Конечно, ее взял я… Кто же осмелится украсть что-то у меня… У меня!... Не думаю, что найдутся желающие, все знают, чем это может закончиться… Господи, Вэйзи, да не смотри ты так, я неделю у тебя нахожусь и мне ужасно скучно… Ты не можешь меня развлечь, пришлось искать развлечения самому. Ну, согласитесь же, замечательно получилось… - принц потянулся к кубку и Вэйзи сноровисто налил ему вина. – Ну, друзья, за искусство… - провозгласил Джон. – Нет, честно, я вчера утром лежу и думаю: ничего не происходит, надо что-то менять в окружающем пространстве… и остальные мне спасибо скажут… Правда, Вэйзи, Гисборн? Вы скажете спасибо своему принцу?.. – Он протянул им руку с перстнем для поцелуя. Оба они по очереди встали на одно колено и сделали вид, что целуют кольцо.
- Спасибо, - пробормотал Гай. Хорошо, что у принца было добродушное настроение и он не наказал его за дерзость. С него сталось бы. Мерлин, видя, что хозяину ничего не грозит, завалился на бок и похрапывал. Гай укоризненно посмотрел на него.
- Что делать с Робином Гудом, милорд? – все же спросил Гисборн.
- А чего с ним делать? Пусть убирается туда, откуда явился… Я думаю, ему тоже хоть немного благодаря мне удалось развлечься.

Расставание

- Чертов псих, - процедил сквозь зубы Гуд, когда Гисборн передал ему подробности утренней сцены у шерифа. – Ну нет, с меня хватит… Я уезжаю, возвращаюсь на Святую землю… По крайней мере там нет высокопоставленных идиотов, которым с утра пораньше приходит в голову что-то менять в окружающем пространстве. Завтра же моей ноги не будет в этой сумасшедшей стране. А ты что, остаешься?
Гисборн кивнул.
- Я еще не готов все бросить и уехать, Робин, - неожиданно серьезно и искренне ответил он. – На Святую землю я не хочу, хватит с меня войн. А начинать все заново в другом месте?... Я уже не в том возрасте. Сначала надо подготовить это другое место, а уже потом срываться.
- Ну да, ну да, - закивал Робин. – Ты столько боролся за обладание властью и поместьем, что теперь скорее лишишься жизни вместе с этими благами, чем откажешься от них. Только если ты лишишься жизни, зачем тебе нужно будет все остальное?
Гай пожал плечами.
- Я еще немного поразвлекаюсь здесь, вместе с принцем Джоном, - усмехнулся он, кивая на огромного льва, валяющегося под столом и доедающего огромный кусок конины, принесенный хозяином гостиницы. – И, возможно, последую твоему примеру. Когда доберешься до места, дай знать.
- Договорились…
Гай проглотил вино, остававшееся в чарке, встал, вытащил из под стола наевшегося и упирающегося всеми четырьмя лапами Мерлина, и закрыл за собой дверь.

@темы: детектив, Гай Гисборн

---

Интервью

[Magicgreza]

Авторы: я и Света (Теодора-Дори)

Странно, волнуюсь, словно девчонка. Уж в моем-то возрасте за тридцать, да еще когда хотя бы раз в неделю берешь интервью у разнообразных знаменитостей, волноваться просто смешно. Все приемы, все вопросы и уловки отработаны до мелочей, практически для разговора с каждой известной личностью есть домашняя заготовка. И место для интервью подходящее: по домашнему уютный холл гостиницы «Космос». Мягкие кресла, стильный журнальный столик, ваза с первыми весенними цветами. Все просто отлично.
Тогда чего я нервничаю?.. Вот и они… Высокий, темноволосый мужчина в белой рубашке без галстука и в черном строгом костюме. Язык не поворачивается назвать его пожилым, а ведь ему этим летом стукнет пятьдесят. Ни единого седого волоска и точно не красится. Осанка, как у аристократа, и неожиданно искренняя улыбка. Так и хочется улыбнуться в ответ. Рядом с ним удивительно подходящая ему женщина, просто тянет ее окрестить темной волшебницей. Глаза как омуты, короткие темные волосы, простое по покрою, но явно очень дорогое платье, и чувство собственного достоинства, не показное, а врожденное. Она, видно, очень хорошо отдает себе отчет в том, кем является, и что это для нее значит. Но, простите за парадокс дорогие читатели, не это определяет ее характер и жизнь. Она - натура творческая. Вот это в ней главное…И она самоценная личность, а не часть мира своего мужа. Потрясающая женщина. А самое главное я вижу по глазам моих гостей: любой шаблон, любую уловку они поймут моментально и сразу потеряют ко мне интерес…
- Приветствую вас… Спасибо за то, что согласились встретиться сразу по приезде… Знаю, что вы прямо из аэропорта… Как добрались?..

Пристальный взгляд из-под ресниц. Я невольно дрогнула. Как рентген. Потом вдруг внезапное лукавство, скользнувшее в зеленых глазах и улыбка, которой я не ожидала. Он, поддерживая ее под руку, подвел жену к креслу и помог сесть, она улыбнулась ему той мягкой и нежной улыбкой, какую дарят только самому близкому человеку. И, видимо, эта улыбка много значила для него. Он, кажется, забыл на секунду, что стоит в холле отеля, тепло взглянул на нее и тоже улыбнулся... и тут моя собеседница повернулась ко мне.
- Простите нас, - произнесла она на безупречном русском языке, - мы немного отвлеклись.
Мужчина сел в соседнее кресло.
Я немного растерялась. Я так долго готовилась к этой встрече, она была очень важна для меня. И вот они сидят напротив меня, а я молчу...
- As an unperfect actor on the stage
Who with his fear is put besides his part... - приятным глубоким голосом процитировал мужчина.
Я, признаться, даже не сразу поняла, что он цитирует Шекспира.
- Да-да, - улыбнулась женщина,- это наш любимый сонет. "Как тот актер, который, оробев". Что же Вы, говорите, - подбодрила она меня.
- Маргарита, Вы ведь родились в Москве. Как так случилось, что оказались в Англии? - наконец, отважилась я.
Вовсе не так я хотела начать свое интервью, но вопрос вырвался, и надо было ждать либо ответа, либо...
- Ну, как-как... Села да поехала, - усмехнулась она и замолчала.
"Кажется, мое интервью закончено", - с тоской подумала я.
- Ради Ричарда стоило это сделать. Или я не права?
Такого я не ожидала. Вот так просто взять и сказать: поехала за Ричардом. Я удивленно воззрилась на собеседницу.
- Ну, что Вы так смотрите на меня. В мою голову пришла шальная мысль, во что бы то ни стало познакомиться с этим удивительным мужчиной. Бывают такие мужчины, ради которых стоит все бросить.
- Вы так говорите, словно были уверены - он именно Вас и ждет.
- Забавно звучит, правда?
- Ну.. несколько необычно, - кашлянула я.
- Да будет Вам. Звучит смешно. Вдвойне смешно, потому что мне было отнюдь не 20 лет, когда меня осенило. Я и правда в какой-то момент подумала, что он - мой мужчина.
Ричард улыбался. Едва Мэг замолчала, он мягко рассмеялся и проговорил:
- Это вдвойне смешно, потому что я в свои 40 лет, на тот момент, был законченным романтиком. С личной жизнью у меня не очень ладилось. В том моя вина. И вдруг появилась она.
- И вы сразу влюбились, конечно? - вопрос прозвучал саркастически.

- Вы знаете, да... - отметая сарказм, тепло и чуточку удивленно рассмеялся Ричард. Мэг с едва заметной улыбкой посмотрела на него, они переглянулись, и у обоих в данный момент был вид людей, которые заново переживают ту давнюю историю. Так, словно она случилась вчера, и они еще не совсем в ней освоились.
- Но при этом он совсем не… - заговорила Мэг, но ее перебил Ричард.
- Ох, я изо всех сил напускал на себя равнодушный вид… даже показывал, что злюсь, что меня многое раздражает…
- А вы, Маргарита?..
- А я ему не поверила… - лукаво улыбнулась Мэг. – Его всегда, всю жизнь, даже в кино и в театре, во всех ролях, которые он играет, выдают глаза. Представьте, он должен играть мерзавца, человека с черной душой, и он старается изо всех сил… а зрители влюбляются не в главного героя, такого всего из себя положительного, а в злодея, которого играет Ричард. И готовы его оправдывать во всем, что бы он ни натворил… А все глаза… это единственное, что он так и не научился делать за всю свою карьеру – играть злодея…
- При том, что он их играет постоянно? – засмеялась я, глядя на Ричарда, который после слов жены всем своим видом показывал: вот такой вот я… уж каков есть… А в глазах, ох, права Мэг, резвились чертенята. Как мальчишка!..
- Он большую часть английских фильмов и сериалов лишил их центральных отрицательных героев… Сценаристы в последнее время уже даже не пишут ему реплики и не расписывают мизансцены…Они доверяют его импровизации… Обычно это происходит так: «Рич, сейчас твой герой должен сделать то-то… например, поругаться с шерифом… мотор, начали…»…
- Ричард, Маргарита, ну в кино, в театре – это понятно… а какое место в вашей личной жизни занимает импровизация? И есть ли для нее место в вашей жизни?

- Озадачили, - Мэг задумалась. - да немалое, на самом деле. Когда все подчиняется четкому регламенту - это скучно. Ричард сейчас начнет говорить, что вся наша жизнь расписана по минутам... Но ведь есть и не расписанные минуты..
- Мэг, - предупреждающе проговорил мужчина.
- Ну вот, пожалуйста, - Мэг лукаво рассмеялась. - Наша встреча - запланированная.. импровизация. От начала и до конца.
- То есть Вы, Маргарита, ее планировали? - мне казалось, что я перестаю ее понимать.
- Разумеется. Не скажу, что это произошло, едва только я его увидела на экране, но однажды мне все же захотелось увидеть именно его, а не героев. Тогда я и стала, невольно, планировать ее.
- Но это же почти невозможно. Как можно запланировать встречу с незнакомым человеком?
- При тех средствах связи, что имеются, не так и сложно.
- Для начала она озадачила меня интервью, присланным моим агентам. И таким крайне ненавязчивым предложением написать книгу обо мне. Я тогда вполне искренне считал, что я не так много сделал, чтобы обо мне книги писали. Но интервью прочитал и даже ответил на вопросы. Признаться, я думал, что мы так вот попереписываемся и уж что напишет, то и напишет. Я не собирался нарушать привычное течение жизни.

2011 год. Март
Кэтрин снова набрала номер Ричарда. Долгие гудки были ей ответом.
- Ну же, Рич, давай, бери трубку.
На их электронный адрес довольно часто приходили письма для Ричарда, какие-то пожелания и даже посылки, но то, что она прочитала сейчас, заинтересовало ее. Это было первое интервью, которое захотел взять у него кто-то из России. Она знала, что там тоже есть его фанклуб (Девочки присылали подарки ко дню рождения Ричарда), но интервью. Она специально прочитала его несколько раз. Профессиональные вопросы, как о прошлом, так и о настоящем. Большая часть сосредоточена на театре. Да и пишущая - театральный критик. И приписка - "хотела бы написать книгу"... Кэтрин буквально вцепилась в эти строки. Она и сама давно считала, что Ричард достоин хорошей книги. У него безумно интересная биография, и актер он прекрасный. Но тот уперся - рано и все. И вот такой подарок. Это пишет профессионал. Теперь Армитейдж не отвертится.
- Да, Кэти, что стряслось? - раздался по ту сторону голос Ричарда.
- Ричард, я тебе сейчас перешлю письмо Маргариты N. из России, из Москвы. Пожалуйста, выкрои для него время в ближайшие дни, мне кажется, оно заслуживает внимания.
- А вкратце, что там?
Кэти вздохнула, сейчас опять Армитэйдж начнет сопротивляться.
- Она хочет написать о тебе книгу, и кроме текста самого письма посылает вопросы интервью, очень профессионального и заслуживающего твоего внимания.
- Из России?.. – в голосе Ричарда явственно слышалось сомнение.
- Ричард, какая тебе разница, кто и где напишет о тебе книгу, лишь бы это выглядело достойно. С чего-то все равно надо начинать… те трое журналистов, обращавшиеся с такой же просьбой к тебе в прошлом году, едва ли написали бы что-то стоящее… их в основном интересовали жареные факты и то, что, по их мнению, понравилось бы читателям. А вот Маргарита, мне кажется, вполне способна написать интересную и объективную книгу. К тому же она театральный критик…и если верить интернету, очень востребованный… Кстати, это она написала те несколько огромных рецензий на «Берег» Стоппарда, разгромив в пух и прах всех наших писак, и доказав, что это настоящий шедевр. Это ее рецензии потом перепечатывали у нас все ведущие издания несколько недель подряд. Ричард, напиши ей, я плохого не посоветую…
- Ладно, Кэти, присылай…

Армитэйдж улыбнулся, вспоминая этот телефонный разговор.
- Вопросы Мэг меня очень заинтересовали. Они не были стандартными и избитыми, она явно копала вглубь… и мне вдруг на самом деле захотелось на них ответить. Тем более, мне показалось, что я ей был интересен не только как актер, как знаменитость, как объект интервью, что ли… за каждым вопросом таилось желание понять меня такого, как я есть, разобраться во мне, чтобы представить меня читателям, не домысливая ничего обо мне, настоящего… хорошего так хорошего… с недостатками, значит, с недостатками… и я сам почувствовал, что, отвечая на эти вопросы, я могу быть самим собой, а где-то даже разобраться в самом себе и в своем творчестве. К тому моменту, когда я закончил отвечать на интервью, я испытывал к Мэг такую благодарность, что по собственной инициативе попросил ее не стесняться и писать мне еще.

- А потом, не дожидаясь моих вопросов, он вдруг прислал мне адрес скайпа, - Мэг задумалась о чем-то, - он даже не представлял, как это было нужно мне. Я не имею в виду его скайп, скорее это общение. Почему - не так интересно.

Мэг внесла в список контактов присланный адрес и почти сразу замигал зеленый огонек. Еще не очень веря в происходящее, она нацепила наушники и сразу услышала до боли родной голос, мило коверкающий русские слова.
- Добрий вешер, Маргарэт. Это Ричард...
- Мы можем говорить по-английски... Это, пожалуй, будет даже лучше, - быстро проговорила Маргарита на родном языке собеседника.
В комнату вошел ее друг. Не первый месяц он уговаривал ее переехать к нему жить, но Она все отказывалась, не в силах бросить такое родное место. Он уселся на диване, прямо за ее спиной, а Мэг тихо заговорила с Ричардом.
- Почему ты вдруг стала говорить тише? - невольно подстраиваясь под ее тон, спросил он.
- Я не одна.
- Давай созвонимся позже.
- Нет-нет, лучше сейчас.
Он скорее почувствовал, что она нуждается в этом разговоре. Не о нем, а просто в разговоре на двоих, который никто не поймет. Постепенно это стало своеобразным ритуалом: они говорили ежевечерне, даже если Мэг поздно возвращалась из театра. А однажды проговорили ночь напролет, причем и его ночь тоже.
Эти разговоры сближали их, словно выключая из суматошной жизни, они узнавали друг друга, тянулись друг к другу. Ричард с удивлением замечал за собой это, потому что раньше не раскрывался так легко, кому бы то ни было. Книга писалась, будто сама собой, но все равно чего-то не хватало для полноты картины. Оба знали, что это. Но Мэг не заговаривала о поездке к нему, а он .. он боялся. Боялся, что созданный им образ разрушится при встрече, что они перестанут понимать друг друга, даже того, что она вдруг посмотрит на него, как на кумира, он боялся. Это приглашение промелькнуло в разговоре случайно. Мэг запнулась на полуслове, услышав его, переспросила, а Ричард медленно и спокойно повторил:
- Я приглашаю тебя к себе. Должна же ты узнать, какой я в жизни.
Радость захлестнула ее, и вместе с ней пришел тот же страх, который не давал Ричарду сделать этого раньше.
- Я только летом смогу, - тихо проговорила она.
- И хорошо, что летом. Я тоже буду свободен. Покажу тебе Англию.
- Я могу купить экскурсии у вас... Еще надо купить билеты на самолет и заказать гостиницу.
- Скажи мне точно, когда ты приедешь, я сам всем займусь, - безапелляционно заявил он.
- Ты и так занят по горло... - возразила Мэг.
- Не настолько, чтобы не найти тебе подходящую недорогую гостиницу.
- Спасибо.
- Прилетишь - поблагодаришь, - улыбнулся он.

- Вы себе не представляете, как я волновался и боялся. Боялся, что сорвется и что она окажется не такой, - вздохнул Ричард, взглянув на жену.
- Боже, какой холод он напустил на себя, - мне показалось, что Мэг даже сейчас зябко передернула плечами. - Он вел себя подчеркнуто вежливо и деловито. Он всеми силами старался показать, что я ему интересна лишь как профессионал. И несмотря на это... он повез меня ... к себе домой. Я не знала, что думать. На мои вопросы и возражения он отвечал только: "К чему тратить лишние деньги? У меня достаточно большая квартира для двоих." Вот и поспорь с ним. Впрочем, на эту тему спорить мне не хотелось. Разве, для вида. Ведь так удобнее наблюдать за героем.
- А как вели себя Вы, Маргарита? - с интересом спросила я.
- Ох... да по-разному. То подыгрывала ему - мол, я тут только из профессиональных соображений. Даже не всегда позволяла ему платить за себя. Типа, я страшно самостоятельная и все могу сама.
- То она вдруг становилась отстраненной и усталой, - подхватил Ричард, - будто и книга, и я ей безмерно надоели. При этом я никак не могу понять, правда ли она так себя чувствует или играет. Она была удивительно естественна.
- А он все меня разгадывал и пытался подловить. А я ждала, когда ему вообще надоест строить из себя айсберг. Глаза. Эти удивительные глаза портили ему все. Он наивно полагал, что я не замечаю украдкой брошенных на меня взглядов, полных нежности и любопытства. Думал, что я не замечаю, что он невольно все время старается меня коснуться.. и защитить от "сумасшедшего Лондона". - Маргарита рассмеялась. - И просто не мог понять, что Лондон в сравнении с Москвой - просто уютный тихий город, где я могу бродить в одиночестве.

Я поймала себя на мысли, что мне совсем не хочется перебивать их счастливое возвращение в прошлое вопросами интервью. Наоборот, хотелось слушать их еще и еще, о том, как они привыкали друг к другу, узнавали друг друга, о том, как наконец поняли, что друг без друга уже не могут. Кажется, с каждым их рассказом я все больше подпадала под их обаяние и теряла отстраненность и объективность. Ну, ничего, эти вопросы я им еще задам, а пока…
- Маргарита, когда вы собирали материал для книги, вы, конечно, присутствовали и на съемках и на репетициях? Расскажите о ваших впечатлениях…
Ричард с Мэг переглянулись, улыбнувшись так, словно снова вспомнили что-то, что знали только они одни. Удивительные люди. Любые моменты, любые события их жизни всегда сопровождаются вот этими милыми личными воспоминаниями. И лукавыми улыбками, причины которых понимают только они одни. И большинство этих причин останется за кадром, они никому об этом не расскажут, но даже эти мимолетные улыбки сделают теплее жизнь людей, соприкоснувшихся с ними. Ох, кажется, я сама себя скоро запутаю, пытаясь объяснить то, что объяснить невозможно. Ладно, так что там со съемками?..
- Честно говоря, поначалу было очень непривычно… Я довольно часто до этого присутствовала на репетициях в московских театрах, но всегда, за редким исключением, я видела за образом героя частичку самого актера. Практически всегда можно было говорить о актере в образе...
- А в случае с Ричардом этого не было?
- В том-то все и дело… - Мэг покачала головой. – Полное, абсолютное перевоплощение. Даже когда на площадке или на сцене объявляли перерыв, было такое ощущение, что с тобой беседует и тебе улыбается не Ричард, а сам герой. Честно говоря, становилось немного не по себе… Но потом я не только привыкла к этому, но и научилась ценить эти моменты.
- Может быть, поэтому, Ричард, ваши герои так быстро начинали жить самостоятельной жизнью в интернете? Потому что они и в самом деле были свободны от вашей собственной личности?
- Сейчас Мэг скажет – кроме выражения глаз… - засмеялся Ричард.
- Да, скажу… - Маргарита ласково посмотрела на мужа. – Но это не противоречит тому, о чем я сейчас говорила. Глаза – это окно в тот мир, в который готов вас пустить человек… а внутри был мир самого героя, не Ричарда… вот такой вот парадокс.
Я не скрыла удивления. Честно говоря, не ожидала, что Маргарита, кроме того, что была очень профессиональным театроведом, окажется еще и таким тонким психологом. До встречи меня интересовал только Ричард, но сейчас я поняла, что меня очень серьезно заинтересовала и сама Маргарита.
Ричард словно понял, о чем я думаю, и кивнул.
- Когда Мэг только появилась на площадке, мы тогда снимали «Капитана Америка» все отнеслись к ней довольно скептически. Мол, еще одна журналисточка, писательница, каких много. Кто-то даже пустил слух, что она просто поклонница, к которой я неравнодушен, и таким образом даю ей возможность присутствовать на площадке. Но первый же профессиональный разговор, в котором участвовала Мэг, расставил все по местам. Ее сразу признали как специалиста. А когда ознакомились с ее критическими статьями, которые я посоветовал своим коллегам прочитать, Мэг пригласили поработать на сезон в Шекспировский театр, где я как должен был репетировать Ричарда III. Вы не представляете, как я был горд этим.
- Да, - улыбнулась Мэг. – Так, словно он получил самую важную в своей жизни премию.
- А я и получил самую важную премию – тебя, - неожиданно серьезно сказал Ричард. – В этот момент я понял, что нашел женщину, которую могу не только пригласить в свой дом. Я могу пригласить ее в свой духовный мир, и она станет частью этого мира. А самое главное, что она готова то же самое сделать для меня и мне там будет интересно всегда.
- И тогда вы поняли, что друг без друга уже не можете?..
- И Вы не избежали этого вопроса, - мягко улыбнулся Ричард.
- Я не права? – какое-то нервное состояние охватило меня.
- Не волнуйтесь так… - Марго задумалась о чем-то. – Просто это звучит как-то романно, не находите? Дело тут не в том, что не можем друг без друга. Можем, очень даже можем, правда, милый?
- Мэг, ты же знаешь, что я в этом не признаюсь. Но моя жена права, дело не том, что мы друг без друга не можем, а в том, что быть друг без друга – бессмысленно что ли. Господи, я как собака – понимаю, чувствую, объяснить не могу. Не привык говорить об этом.
Он неожиданного перехода я даже рассмеялась. Марго улыбнулась, Ричард, казалось, был смущен.
- Как вам объяснить?- Марго поправила прическу и коснулась руки мужа. – Именно об этом я говорила вам в самом начале. Просто он – мой мужчина. И не было смысла проверять, насколько мы подходим друг другу и не можем друг без друга. Поверьте, никто из нас не заболел и умер бы, если бы мы расстались. У каждого из нас была довольно яркая, насыщенная жизнь. И мы никогда не ограничивали свободу друг друга. Мы бы смогли друг без друга, но это… - она помолчала, - это были бы уже не мы. А он и я. Отдельно. Понимаете?
Откровенно говоря, я не очень ее понимала. Мне казалось, это слова какой-то странной пьесы. И я видела, что она заметила это мое непонимание.
- Возможно.. я как-то иначе расшифровала Ваш вопрос. Но эта фраза так затаскана, что вызывает у меня лишь раздражение, - виновато пожала она плечами.
- Нет, нет, Мэг права. Я уверен, что у каждого человека есть половинка, понимаете? Если эту половинку ему повезло встретить – ему больше никого и не надо. Мэг – это даже не часть меня… Это я, но с другой стороны что ли.
- Ты – это я, я – это ты, - ухмыльнулась я, припомнив слова попсовой песенки.
- Как ни удивительно, да, - кивнул Ричард. – моя жена направляла меня и помогала мне совершенствоваться. Так как-то. Из моей жизни ушли… ну пустые что ли проекты, ничего мне не дающие как актеру. Она поддержала меня, когда я решил снять свой первый фильм. Да, об этом, я имею в виду фильм, тут наверно знают. Это, знаете, такой творческий очень плодотворный союз.
- Вы всегда ее слушаете, хотите сказать?
- Да Бог с Вами! – Мэг рассмелась. – У нас такие споры бывают – мыши из дома бегут.
Ричард расхохотался.
Я сидела в недоумении – при чем тут мыши.
- Это что-то вроде поговорки. Когда очень шумно – все разбегаются. Мыши уходят последними.
Я улыбнулась.
- Скажите, а Ваши дети они пошли в актеры?
- Гари учится в театральной академии, только на сценографа. В этом году его пригласили на стажировку в Россию. Он будет тут работать, если мне память не изменяет, в РАМТе. Мэг актерствует. Сейчас ездит по Англии с Шериданом.
- Получается, Гари и Мэг – погодки?
- Именно.
На какое-то время мы все замолчали. Я думала, как вырулить на те вопросы, которые я готовила, Мэг будто вспомнила что-то, Ричард, видимо, угадал ее мысли и тихо обнял жену за плечи.
- Елена, давайте продолжим чуть позже, - улыбнулся он. – Мы еще отдохнуть не успели, а у нас впереди трудный день. Предлагаю встретиться вечером, вы не против?

Я шла и думала, что же произошло. Что я сделала не так. Что сказала не то. Почему вдруг прервался этот разговор. День я провела в размышлениях, а вечером отправилась на молодежный фестиваль «Твой шанс».
Английский спектакль. Шекспир и не очень. Это модно сейчас: брать известного драматурга и переиначивать его под себя. Признаться, я не очень люблю такие эксперименты. Этот меня заинтересовал. Словно связь времен, словно история любви, рассказанная иначе. Я улавливала слова то Шекспира, то Чехова, то вдруг античной трагедии, и внезапно – веселого водевиля. Сама не заметила, как втянулась в это парадоксальное действо и с интересом наблюдала за персонажами.
- Британская театральная школа. Руководитель курса и режиссер Ричард Армитейдж, - прозвучало со сцены.
На сцену поднялся мой недавний собеседник. Я невольно начала искать глазами Мэг, но так и не обнаружила ее. Потом было обсуждение, масса впечатлений и каких-то сугубо театральных нюансов. Тихий неспешный диалог с Ричардом. А Мэг была тут же. Сидела рядом с мужем и улыбалась.
Она сама подошла ко мне.
- Ну что, Элен, продолжим? Думаю, сейчас разговор будет более интересным, - она улыбнулась. – Вот они наши мыши… или птенцы.
Стайка ребятишек собралась вокруг нее, они почти льнули к ней. Мне показалось, что я ворвалась в огромную семью во время юбилея. И мне нужно сказать какое-то слова, а я не могу, потому что чужая тут.
- Ну что же вы, Элен, - подбодрил меня бархатный голос.
Я смотрела на них, мысленно формулировала вопросы, которые сейчас задам, но все никак не могла забыть ощущение того, что сделала что-то не так – там, в гостинице.

И все-таки лучше сейчас об этом не думать. Иначе весь наш дальнейший разговор будет носить отпечаток неизвестной ошибки. Я сделала над собой усилие и выкинула эти мысли из головы, пусть на время.
- Ваш спектакль - это приглашение зрителя в знакомый ему, но остающийся вовне его, обыкновенный мир, который он не воспринимает, занятый своими делами, но частью которого он все равно является. В мир такой, какой он есть на самом деле, но переданный средствами театра и проникнутый удивительной гармонией. Точно такое же чувство у меня всегда возникало, когда я смотрела вашу игру в кино. Как вам это удается?
- Знаете, - задумчиво сказал Армитэйдж. - я раньше никогда не пытался что-то формулировать, создавал образы такими, какими я их чувствовал, такими, какими, мне казалось, они должны быть в жизни. Сейчас, когда я взял на себя ответственность за то, каким должен быть театр в будущем, каким должен быть актер, я задумываюсь о том, что же я могу дать своим ученикам. И прихожу к выводу, что их надо учить прежде всего тому, чтобы в любом явлении, в любой форме видеть жизнь, такой как она есть, не создавая ее согласно своим собственным представлениям, не ухудшая ее и не приукрашивая. Не деля мир на черное и белое, а людей на добрых и злых. Сейчас настало такое странное время, когда большинство людей существуют как бы вне жизни, параллельно ей, и создают какую-то новую реальность, каждый свою, которая не имеет ничего общего с настоящей жизнью. Но мы-то живем не в этих параллельных мирах, и чтобы найти общий язык нам всем, надо вернуться в настоящий мир, а он ой какой непростой.
- Но пользуетесь вы для этого не совсем обычными средствами…
- Да, безусловно, именно потому, что жизнь слишком многогранна… ведь вы согласны с тем, что даже самое оторванное от реальности фантастическое произведение может дать для понимания жизни гораздо больше, чем самый приземленный учебник по психологии? - улыбнулся Ричард.
Я кивнула.
- И ваши герои помогают открыть людям глаза? И посмотреть в глаза друг другу?
- Мне бы хотелось, чтобы это было так… - Ричард на секунду задумался.
- Спасибо вам за то, что вы произнесли «герои», а не «антигерои», как сейчас везде пишут, - поглощенная разговором я и не заметила, как к нам присоединилась Мэг. - Еще один штамп, который искажает восприятие. Мне кажется, не бывает ни тех, ни других… есть только люди, которые действуют так или иначе в предлагаемых обстоятельствах. Какой-то образ более близок, какой-то менее, но если мы чувствуем, что можем назвать персонажа «героем» или «антигероем», значит, образ не удался.
- А какая из ваших ролей вам наиболее близка? - рискнула я задать вопрос, который возможно ему задавали уже не раз, но который должен был прозвучать, потому что ответ на него очень сильно интересовал наших читателей.
- Все, за исключением пожалуй, Портера. Этот фильм был снят как обычный боевик, каких много, и не дал мне ничего, как актеру, кроме боевых навыков…
- И возможности продемонстрировать свою физическую форму… - усмехнулась Маргарита.
- Чему все были очень довольны, - отпарировал Ричард.
- А есть какие-то роли или спектакли, которые вы хотели воплотить на экране, на сцене, но которые так и не состоялись?
Армитэйдж кивнул.
- Ричард III… не знаю почему, но до сих пор по разным причинам мне все так и не удается осуществить эту идею. А ведь ей уже… около 20 лет. Так что, наверно, так и не получится.
- А все-таки, почему Ричард? Ведь в истории Англии было очень много других неординарных правителей?
- Ну наверно потому, что, как мне кажется, он был не настолько плохим, каким его запомнила история, и не таким, каким его описал Шекспир. Уже давно делаются попытки хотя бы частично реабилитировать его. Будем надеяться, что не напрасно. Ну и наверно потому, что он близок к моей, как ее стали в последнее время в прессе называть, «теории жизни».
Зазвонил сотовый, Ричард глазами извинился, что должен отвлечься, переключился на телефонный разговор. У меня в голове роились многочисленные вопросы, которые я хотела ему задать, ответы на которые так волновали моих читательниц. И чувствовала, что не задам. Потому что Ричард вот этой своей теорией жизни практически ответил на них всех. Все остальное уже будет только повторением. Краем глаза я поймала взгляд Маргариты, которая внимательно смотрела на меня и одобрительно улыбалась. Я бы не удивилась, если бы она чувствовала, о чем я сейчас думаю.

- Ричард – теоретик, - улыбнулась она. – Романтик и теоретик. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось сохранить романтический взгляд на мир и при этом остаться удивительно современным, не оторванным от жизни. Он как-то ловко сочетает в себе теорию и практику. И в личном тоже. Он умеет быть праздником и обычным мужем. Он обожает своих детей и в то же время строгий требовательный отец. Он и деспотичным бывает. Не представляете каким. А про Ричарда третьего.. он не прав. Как спектакль этот проект состоялся. Но, к сожалению, английская критика и театр во многом консервативны. Они не приняли спектакль. Он шел очень недолго. Около полугода. Жаль, что Вы не видели, как он играл в нем… впрочем, если Вам интересно, я могу прислать вам пиратские записи, - она лукаво подмигнула. Я рада, что когда-то сделала это. Я же работала с ним над этим спектаклем. И думаю, он вернется к нему в ближайшее время. Ему есть кому передать своего Ричарда. Да и сам он еще вполне может сыграть его.

Я осознала, что Мэг добьется этого, как добилась когда-то интервью, книги и Ричарда. Она знала, чего хочет, и делала все, чтобы это воплотить в жизнь.
- Марго, Вы ведь совладелец этой школы..
- Да, Элен. Я ее крестная мама, можно сказать. Был малоприятный момент в карьере мужа, когда вдруг перестали поступать хорошие предложения. Так случается. Радио, озвучка – это все не то. Он любит работать с людьми, и тут я предложила ему открыть школу. Это очень тяжелый процесс – открытие школы в Англии. Сначала она существовала как студия. Почти бесплатно. Но тем не менее в нее принимали после ряда испытаний. Постепенно мы набирали обороты.
- Я припоминаю… около 10 лет назад долгое время не было фильмов с Ричардом…
- Вот именно тогда все и закрутилось. Сначала актерская студия, потом появилась театроведческая студия, а сейчас мы уже – один из филиалов Лондонской театральной академии, можно сказать. Наши выпускники без экзаменов попадают туда. У нас есть отделение сценографии и музыки, прекрасные педагоги. Мы ставим спектакли и разбираем их. Часто ходим в разные театры и обсуждаем премьеры и там…
- Вы все время говорите «мы». Неужели вам нечего сказать о себе? – удивилась я.
- Про меня пусть говорят ученики, статьи и муж. А я буду говорить о нас. Помните, был когда-то замечательный фильм «По семейным обстоятельствам». Я дословно, конечно, не воспроизведу фразу, но мама желала дочери «никогда не отвыкать от местоимения Мы». Я долго не понимала этого. Я казалось мне важнее всего. Но сейчас – мы стало для меня самым прекрасным местоимением. И я не хочу менять наше мы ни на что другое.

Ричард освободился и подошел к нам.
- Создается впечатление, что Ваша жизнь безоблачна и прекрасна, - словно для самой себя проговорила я.
- Она такая у всех, поверьте мне. У всех, кто нашел себя.
- Вы нашли? – собственно, я знала ответ на этот вопрос. Они нашли себя друг в друге.
- Вы правильно подумали, - улыбнулась Мэг. – Именно так. И с тех пор смотрим в одном направлении.

Мои собеседники стали собираться. Ричард пошел к машине, а я не выдержала, догнала Мэг и задала ей тот мучивший меня вопрос.
- Мэг!
- Да, Элен? – светлый взгляд зеленых глаз.
- Тогда в гостинице вы очень быстро ушли… мне показалось, я сказала что-то не то.
- Вы об этом… Нет, вы все сказали так, как надо. Это как раз из тех моментов, которые не очень хочется вспоминать… Но жизнь есть жизнь. Вы спросили про детей…. Понимаете, Мэг не моя дочь и не Ричарда. Мы удочерили ее.
Я во все глаза смотрела на Маргариту.
- Но об этом никто нигде не писал… Вы никогда не говорили об этом.
Я не знала, что сказать.
- У меня есть для вас маленький подарок, - улыбнулась Мэг.
Она протянула мне диск с фильмом.
- Это снял мой муж. Всего доброго.
Я видела, как она легко сбежала по ступенькам, как нежно обнял ее Ричард, ожидавший у машины, как она уткнулась в его грудь, а он коснулся губами ее волос. И я вдруг позавидовала им. Таким счастливым от того, что они есть друг у друга.

Дома я первым делом кинулась смотреть фильм. Простая мелодрама. Непритязательная и слезная.. но вот мелькнуло лицо актрисы.. она удивительно напоминала Мэг. Вот и сам Ричард.
- Я потеряла нашего ребенка, - шепчет она, виновато глядя ему в глаза.
Он только обнимает и ничего не говорит.
Потом какие-то тягучие дни, когда она винит себя в этом, а он не знает, как убедить ее в невиновности. И «Мэг» появляется на пороге больницы с малышом. По фильму прошло совсем немного времени. Я вспоминаю ее лицо, слова… и понимаю, что фильм о ней. Лучшего признания в любви я, признаться, не слышала никогда…

@темы: Истории о Ричарде, и такое могло бы быть, интервью

---

Клип "Carpe diem".

[Санни Скай]

Carpe diem (лат.) - лови момент.

В сказках добрый волшебник всегда помогает положительному герою поймать удачу за хвост.

Не сказка. Не волшебник. Не добрый.
Да и герой не совсем положительный.
Но сэру Гаю Гисборну должно было когда-нибудь повезти!

Video: "Robin Hood" ВВС.
Music:
- Жанна Агузарова - "Чёрный кот",
- музыка из к/ф "Формула любви",
- Андрей Миронов - "Песня Чёрного Кота".

Отказ: Не претендую ни на музыку, ни на героев. Не ищу никакой материальной выгоды.

@темы: Робин Гуд, Мэриан, Гисборн, Шериф, Клипы

---

Лукас и бронзовое зеркало. Ч. 2

[Светинка]

Тайна мажордома

Когда Лукас вернулся в офис Тарик выложил перед ним всю информацию, которую смог собрать о преподавателе и смотрителе. Фейн Дауман, окончил Оксфорд, по образованию искусствовед и археолог, специализируется на декоративных изделиях из металла. Проработал в Оксфордском университете пять лет, потом уволился и неожиданно для всех уехал в Ливию. Там работал консультантом в антикварной фирме, о которой ходили слухи, что под ее вывеской проворачиваются незаконные сделки с антиквариатом. Но полиции ни разу не удалось привлечь владельцев и сотрудников фирмы к ответственности. Формально, они перед законом чисты. Спустя шесть лет Дауман вернулся в Лондон и устроился на работу преподавателем в Королевскую академию искусств, где и работает по настоящее время. Параллельно выполняя обязанности секретаря лорда Каннингтона.
Смотритель, Гарольд Ларкинз, в Британском музее работает четыре года, до этого работал там же, где и Дауман, в Ливии, в археологических экспедициях. Тоже неоднократно пытались привлечь к ответственности по подозрению в сбыте налево изделий из гробниц, в основном имеющих мистический ореол. Но безрезультатно. Экспедиции финансировались депутатом палаты пэров лордом Эндрью Каннингтоном, фирмой по торговле антиквариатом в Ливии через подставных лиц владел также он.
- Но ведь пэра никто не отдаст, - пробормотал неслышно подошедший Гарри. – Если конечно здесь замешан он.
- Оригинальный тип, - Лукас протянул ему следующую распечатку. – Любитель мистического, гадатель, оккультист, медиум…
- Впервые встречаю слово «гадатель», употребляемое в мужском роде, - ухмыльнулся Тарик. – Все уже привыкли, что гаданием занимается женщина…
- А тут цельный лорд… - Лукас отложил листки и задумался. – Скорее всего краденая вещица уже у него. Депутатская неприкосновенность и другие глупости…
- Тарик, открой копию видео с камеры наблюдения… Посмотрим, что это за двойник такой…
- Что ты думаешь по этому поводу? – нетерпеливо спросил его Гарри, когда Тарик отправился выполнять поручение.
- О том, что в музее будет Фрэнк, знали только музейщики и преподаватели университета. А конкретно Дауман и Ларкинз. Но смотритель не был знаком с Фрэнком, значит скорее всего это задумал Дауман. – Норт коротко пересказал Пирсу результаты своего расследования. – Только он знал, что Фрэнки схватится за крышку, и только он знал, что парень помчится после занятий домой и гарантированно будет сидеть над рефератом. Родственники – заинтересованные лица, следствие бы их во внимание все равно не приняло.
- Ну да, при наличии других доказательств… А сигнализация и камера – это Ларкинз, больше некому. И двойник – скорее всего их рук дело.
- Идите сюда, - позвал их Тарик. Лукас и Гарри увидели на экране часть музейного зала, сначала совершенно пустого, спустя несколько секунд в дверях появился высокий светловолосый парень с низко опущенной головой, так что черт лица было не разглядеть. Он был одет точно так же, как и Фрэнк в тот день. Камера проследила его передвижения до витрины, незнакомец сделал движение, как будто собирается поднять крышку, и изображение пропало. В этот момент ее кто-то выключил.
- Показуха, - сердито сказал Гарри. - Камеру логичнее было бы отключить раньше, до того, как он появился в зале.
- Похоже на то, - кивнул Тарик. Снова на экране появилось изображение парня, вот он поворачивается, на секунду открывается лицо… Тарик нажал на стоп, увеличил картинку. На экране очень четко просматривалось совершенно чужое лицо, с небольшим, еле видным шрамом над левой бровью.
- Двойник, говорите?.. – пробормотал Лукас. – Совершенно не похож… - Он помолчал, вглядываясь в лицо лжеФрэнка, но сказал совершенно другое. - Не может быть, чтобы у мажордома такого человека, как Каннингтон, не было полезного прошлого…
Дверь Лукасу открыл мажордом лорда Каннингтона, пожилой усталый человек, чьи ссутуленные плечи говорили о том, что в последнее время на них легли какие-то новые тяжелые обязанности. Были видно, что это состояние непривычно для него, но сейчас он не в состоянии с ним справиться. Однако за исключением выправки, от которой осталось только воспоминание, и мрачного выражения лица, все остальное – и одежда и голос - соответствовали званию мажордома.
- Мистер Долфин? – поинтересовался Лукас.
- Милорд сейчас не может вас принять, - вежливо, но непреклонно ответил мажордом.
- А я не к милорду, я к вам, Уильям Долфин, - усмехнулся Норт, предъявляя свое удостоверение. – Контрразведка…
- Но… зачем я вам понадобился?
- Вы хотите разговаривать на улице?
- Проходите… - Долфин с видом человека, уступающего насилию, проводил Лукаса в небольшую комнатку на первом этаже.
- Скажите мне, Долфин, вы все еще поддерживаете отношения с бывшим сотрудником австрийского посольства Райтером? Переписываетесь с ним может быть или перезваниваетесь?
Мажордом сильно побледнел.
- Нет, сэр, клянусь вам… с тех пор, как его выслали, ни разу…
- И он не выходил с вами на связь?
- Нет, ей-богу нет, мистер Норт… я и тогда не знал, кто он есть, он ни разу не просил меня ни о чем. Мы просто поддерживали отношения. Ваши коллеги ведь в конце концов все-таки сочли, что я невиновен…
- Да? – удивился Лукас. - Но вы обещали им сообщить, если он появится…и помощь обещали…
- Но он не появлялся… Я помню, мистер…
- Тогда давай поговорим о твоем хозяине.
- Я не имею права обсуждать милорда. Если он узнает, он меня уволит.
- А если он узнает о том, что ты, работая на него, общался с Райтером?
Долфин бросил на Лукаса затравленный взгляд.
- Что вы хотите?
- Ты ведь и сам сейчас недоволен своим хозяином? – бросил наугад Лукас.
- Я может и грешный человек, сэр, но я никогда не совершал преступлений.
- Значит, все-таки твой хозяин… - Лукас не закончил фразу. – Вы видели его…
- Да, - тяжело вздохнул Долфин. – Я видел зеркало, он не расстается с ним уже третий день, совершает какие-то магические пассы, бормочет…
- Он наконец-то спятил? – с интересом спросил Лукас.
- Боюсь, сэр, что нет, это для него нормальное состояние.
- Я приду с коллегами вечером и ты должен будешь проводить нас к нему, в тот момент, когда у него в руках будет зеркало.
- Вы его все равно не сможете арестовать, и у меня будут проблемы…
Лукас подошел вплотную к мажордому.
- Ты еще не понял? Твои проблемы начались тогда, когда ты связался с Райтером. Не волнуйся, твое руководство обещало устроить твою судьбу… Вряд ли депутат, будь он трижды милордом, станет связываться с контрразведкой.
- Но при чем здесь кража из музея? – вконец запутался Долфин.
- А вот этого тебе знать не следует.


-

Неприкосновенное лицо

Мэтьюз, если ты под прикрытием Гарри хочешь получить все лавры возвращения в музей краденого зеркала, перестань трястись и стонать, - в сердцах сказал изведенный Лукас. Ожидание длилось уже второй час. Депутат явился домой не один, а с гостями, и конца застолью было не видно.
- Тебе хорошо говорить, а если у нас что-то пойдет не так, меня уволят, - шепотом возразил следователь.
«И этот туда же», - мысленно взвыл Лукас.
- Гарри же сказал тебе, что он все уладил.
- Но это все-таки лорд…
- А лорд что, не человек? Мэтьюз, не заставляй меня разочаровываться в тебе… Неужели ты так боишься, что готов посадить невинного мальчишку, который к тому же и мухи за свою жизнь не обидел?
- А чего вы так его воспитываете? – парировал Мэтьюз. – Такое отношение к жизни вредно для здоровья.
- Ничего, исправим… - пообещал Лукас.
Фрэнк, которого Лукас последние часы везде таскал за собой, опасаясь, что от мальчишки попытаются избавиться, дрых на оттоманке у окна. Норт видел, что парень был сильно вымотан этой историей, изнервничался, хоть и старался казаться спокойным. И сейчас, когда эта история прояснилась, и он понял, что ему уже не грозят неприятности, он неожиданно для себя уснул. Лукасу нравился Фрэнк, он видел, что эта история послужила для него хорошим уроком, и даже испорченный воспитанием Малкольма, он был еще не совсем потерян для … для чего? – спросил сам себя Лукас.
Они с Мэтьюзом сидели в креслах по сторонам от журнального столика и вяло переругивались. Остальные члены их группы: сотрудник следственного отдела ведомства Мэтьюза, помощник генерального прокурора и два свидетеля, расположились на диване и играли в бридж. Время тянулось очень медленно.
- Прошу вас, - наконец появился перед ними Долфин. – Он у себя и опять пытается кого-то вызвать из зеркала…
Процессия, возглавляемая Мэтьюзом, двинулась по лестнице к кабинету Каннингтона. Лукас предусмотрительно держался в тени, решив проявиться только в том случае, если без этого совсем будет не обойтись. Долфин открыл дверь и все присутствующие один за другим оказались в святая святых депутата, в его кабинете.
- Это еще что такое? Я же просил не впускать сюда никого, я занят. Ты уволен, Долфин, – раздраженно воскликнул Каннингтон, решив, что кто-то из его подгулявших гостей решил вернуться и нанести ему визит. В руке он все еще держал зеркало из Британского музея.
- Извините, милорд, мы пришли, чтобы объявить вам о необходимости вернуть предмет, который вы держите в руке, в музей, откуда, как вам известно он был вчера украден.
- Что за чушь? С чего вы взяли? Кто вы вообще?
Мэтьюз и помощник генерального прокурора представились. Лукас, облокотившись на камин в углу, с интересом наблюдал эту сцену.
- Ну и что?.. Вы все равно ничего не сможете мне сделать. Я депутат… Я неприкосновенное лицо…
- Да мы и не собираемся ничего вам делать, если вы вернете нам сейчас это зеркало…
Депутат вызывающе посмотрел на Мэтьюза.
- А если нет?
А если нет, - вмешался Лукас, чувствуя, что Мэтьюз растерялся, - то мы расскажем об этой истории в прессе, и посмотрим потом, как отреагируют ваши коллеги из парламента на то, что вы опустились до банальной кражи. Да еще подставили мальчишку. Я думаю, вам предложат сложить свои полномочия, ну, а там суд короны все-таки займется вами…
- Не знаю я ни про какого мальчишку… - сердито произнес Каннингтон, но уже было видно, что он обдумывает угрозу Норта. Лукас провоцирующе улыбался, словно говоря своим видом: ну, попробуй, не поверь мне, и тогда увидишь, что выйдет.
Депутат отвел взгляд.
- Хорошо, допустим, я его верну… что будет дальше?
- Дальше вы дадите показания, - Мэтьюз вновь обрел голос. – Мы задержим ваших сообщников и будем судить, за закрытыми для прессы дверями. Они получат свое, а вы все равно до конца жизни остаетесь лицом неприкосновенным. Я прав?
- А потом они выходят из тюрьмы и мстят?
- Ну на них довольно много материала… быстро они не выйдут. А остальное будет зависеть от вас. Конечно, если вам надоело заседать в парламенте и вы хотите попробовать тюремной еды вместе с ними – милости прошу. Я подожду, пока палата лордов проголосует за расставание с вами.
Резким движением Каннингтон протянул Мэтьюзу зеркало. Следователь едва успел его подхватить.
- Хорошо, я согласен.

Возьми меня к себе

- Лукас, ты прирожденный шантажист, - усмехнулся Мэтьюз, когда оформление всех необходимых бумаг закончилось и они вышли в холл, оставив позади угнетенного поражением и отчаянно посылающего их к черту хозяина. Долфин с сумкой, в которую он сложил все свои нехитрые пожитки, ожидал их внизу у выхода.
- Уволен, так уволен, - сказал он с облегчением. – Меня эти его занятия черной магией скоро довели бы до бедлама. Пусть ищет другого дурака.
Он вышел на улицу.
- Лукас, с чего ты взял, что палата лордов проголосовала бы против него? – Не успокаивался Мэтьюз. – Ни разу не припомню случая, чтобы пэры выдали кто-то из своих…
- Но ведь такое возможно, правда? Каннингтон не нравится своим коллегам, и хорошо это знает. Зачем ему искушать судьбу? А в друг в его случае они как раз проголосуют за?
Мэтьюз покачал головой.
- Вы с Гарри уверены, что не хотите фигурировать в деле?
- Уверены, забирай себе все лавры, только не дай сбежать этим мерзавцам.
- Их уже ищут.
- Двойника установили?
- Актер из маленького театрика в Плимуте. Его уже взяли, и он дает показания.
Фрэнк, все это время державшийся тише воды, ниже травы, с обожанием смотрел на своего старшего друга. Лукас состроил ему гримасу.
- Поехали к тебе домой, успокоим деда…
Они вышли на улицу и, оставив позади остальных, пошли по дорожке парка к машине.
- Расскажи мне о своей работе, - попросил его Фрэнк.
Лукас усмехнулся.
- Зачем тебе это?
- Интересно…
Начав с общих избитых фраз Лукас понемногу увлекся и начал вспоминать все самые веселые случаи из своей практики. Они не заметили, как подошли к воротам. Чья-то тень мелькнула за черной металлической оградой из плотно прилегающих друг к другу вертикальных стоек. Лукас замедлил шаг, придерживая за руку Фрэнка, понимая, что как только они выйдут из ворот, на них либо бросятся, либо будут стрелять. Он лихорадочно раздумывал, как лучше поступить. Если он будет ждать остальных, то эта тень скорее всего растает в ночи, и тогда вряд ли в ближайшее время ее удастся схватить. Если он никого ждать не будет, есть шанс их, или его, взять… но с ним мальчишка…а с другой стороны пилоны довольно массивные, есть возможность спрятаться.
- Фрэнки, слушай меня внимательно, сейчас мы будем выходить из парка, ты пойдешь сзади меня… Я выйду из ворот, ты останешься на территории парка, прямо за пилоном…
- За кем?..
- За пилоном, - фыркнул Лукас. – Кто из нас учится на искусствоведа?
- Мы ограды еще не проходили…
- Сейчас пройдем…
Фрэнк покосился на старшего друга, но промолчал.
Лукас ладонью придержал парня на том месте, где он по его расчетам должен был находиться, глубоко вдохнул и вышел из ворот. Краем глаза уловил стоящего слева у дерева стрелка и, уже не рассуждая, прыгнул , ему в ноги. Автоматная очередь прозвучала секундой позже. Лукас выбил у стрелявшего оружие, завязалась драка. Уже мгновения спустя он почувствовал, что его противник сильнее. Рука бандита тянулась к валявшемуся неподалеку автомату, Лукас отчаянно сопротивлялся, но чувствовал, что слабеет. Вдруг стрелок обмяк и мешком свалился на землю. Норт поднял затуманенный напряжением взгляд. Прямо над ним, держа автомат прикладом вниз, стоял Фрэнк и протягивал ему руку.


Стрелявшего привели в сознание и переправили в ближайший полицейский участок. Им оказался преподаватель Фрэнка – Фейн Дауман. Он с таким удивлением смотрел на бывшего своего ученика, что казалось просто не узнавал его.
- Это было самой большой нашей ошибкой, - наконец признался он. - Мы с Ларкинзом выбрали Кэрролла потому, что он показался нам самой подходящей кандидатурой: добрый, мягкий, сговорчивый, к тому же родители неизвестно где, живет с дедом и бабкой. Ну кто мог представить, что этот рохля обратится в контрразведку за помощью…
Фрэнк скрипнул зубами.
- Пошли… вряд ли мы тут сейчас нужны, - подошел к нему Лукас. – Надеюсь, что в этот-то раз мы все-таки доберемся до твоего дома. И я сдам тебя с рук на руки деду.
Они вышли в коридор.
- Погоди, Лукас, - потянул его за рукав Фрэнк. – Ты же начальник отдела… и ты сам говоришь, что у вас нет в отделе искусствоведов…
- И что? – Лукас с интересом ожидал продолжения.
- Возьми меня к себе на стажировку…
- Тебе только 18 лет…
- И что? – передразнил его Фрэнк. – Родители легко пришлют согласие по почте, а деда ты уговоришь, я уверен…
- А я нет…
- Лукас, у тебя получится, я знаю…
- Ты хорошо подумал, Фрэнки?
Мальчик упрямо кивнул. И Лукас неожиданно понял, что даже если он сейчас откажется, то парень все равно добьется своего. Не этого ли самого хотели они с Гарри? В столкновении с реальными проблемами у Фрэнки все-таки проявился характер… нет, он не в деда… и слава богу…Ладно, стажировку он начнет под началом Тарика, а там дальше посмотрим… Норт чувствовал, что он еще намучается с мальчишкой, но отказать ему не мог.
Он обнял Фрэнки за плечи и они пошли к выходу. Осталось самое сложное – уговорить Малкольма.

@темы: Лукас Норт, детектив

---

Лукас и бронзовое зеркало. Ч. 1

[Светинка]

Пропавший выходной

Майя не могла понять, что же ее разбудило. Она прислушалась. В квартире царила уютная тишина, только размеренно отсчитывали время висевшие на противоположной стене часы. Майя, улыбнувшись, посмотрела на Лукаса, который сладко спал, зарывшись лицом в подушку. Она медленно, едва касаясь, провела пальцами по его плечу, наслаждаясь ощущением его сильного тренированного тела, такого разнеженного и расслабленного сейчас. Лукас сонно повел плечом, пробормотал что-то неразборчивое… Не было никаких причин для беспокойства. Но чувство, что вот-вот что-то произойдет, не покидало Майю. Сегодня выходной день, в кои-то веки Лукасу не надо никуда торопиться, его не ждет работа, они могут полностью посвятить этот день себе, поспать, сходить в ресторан, съездить за город. Может виноват плохой незапомнившийся сон? Майя попыталась стряхнуть наваждение, устроилась поудобнее на подушке, задремала. Резкий телефонный звонок вырвал ее из дремотного состояния, и она укоризненно посмотрела на трубку, которую уже держал в руке Лукас. Его глаза были закрыты, весь вид говорил о том, что он еще досматривает сон, но слова прозвучали довольно осмысленно.
- Гарри, у меня выходной…
- Я знаю, Лукас… но Малкольму нужна твоя помощь…он попросил меня позвонить тебе.
Норт тяжело вздохнул и окончательно проснулся. Все-таки у Гарри талант находить слова убеждения. Лукас никогда не простил бы самому себе, если бы сейчас отказался помочь.
- Что случилось?
Он почувствовал, как рядом напряглась в ожидании Майя, обнял ее за плечи, прижал к себе. Но она уже чувствовала его отстранение, он был не с ней, а там, где опять что-то произошло и где без него не могли обойтись.
- Эта твоя чертова работа… - простонала она, вылезла из-под одеяла и отправилась на кухню.
Лукас проводил ее взглядом и переключился на разговор с начальником.
- Внук Малкольма, Фрэнк Кэрролл, был задержан по подозрению в краже бронзового зеркала из Британского музея…
- Ну, ничего себе, - вырвалось у Норта.
- Это первое, что я сказал его деду, когда он мне позвонил. Мальчика освободили под залог, но Малкольм уверяет, что Фрэнк невиновен.
- Мальчика? Сколько же ему?..
- Восемнадцать…он учится на 1 курсе Королевской академии искусств, на искусствоведа. Я неплохо его знаю, мне этот парень всегда нравился, но он очень мягкий и добрый, я бы сказал, слишком добрый. Как его таким мог воспитать дед, который всю свою жизнь проработал бок о бок со мной, не понимаю. Он теоретически может постоять за себя, Фрэнк физически очень хорошо развит, у него есть мозги и неплохие задатки аналитика, но он почему-то предпочитает этими своими качествами не пользоваться. Знает, что дед решит за него все вопросы.
- В общем белый и пушистый? А родители?
- Родители оставили его деду, когда ему было 5 лет. Уехали в Алжир на постоянное место жительства, заявили, что ребенок их связывает и не дает профессионально развиваться. Они – журналисты. Пару раз они приезжали к нему, но в последний приезд, года три назад, окончательно рассорились с Малкольмом и его женой, и пообещали, что больше не приедут. После случившегося Малкольм им позвонил, но они сказали, что Фрэнку уже исполнилось18 лет, и они больше ничего не обязаны для него делать. Малкольм в лучших шекспировских традициях их проклял и повесил трубку.
- Наш тихий Малкольм? – недоверчиво усмехнулся Лукас.
- Ты все-таки плохо его знаешь… Ради близких людей он способен на все…
- Особенно ограждать внука от всяких неприятностей… что он и сейчас пытается сделать, - подытожил Лукас. – Было бы куда полезнее, если бы он позволил своему внуку хоть раз самому решить проблемы. 18 лет – это уже серьезный возраст. Не будет же он над ним всю жизнь квохтать, как наседка?
- Да, я говорил ему…Лукас, я верю, что парень не мог совершить кражу… я даже готов поклясться, что он не делал этого…
Норт задумался. Гарри был хорошим психологом, и Лукас не мог вспомнить ни одного случая, когда бы тот пошел на поводу у своих личных симпатий. Серьезность Гарри передалась и Лукасу.
- В чем там дело?
- Из экспозиции украдено зеркало, какое-то римско-кельтское, вроде 1 в. Мальчишка был в этот день там со своей учебной группой на экскурсии, его отпечатки пальцев найдены на витрине, а спустя час после экскурсии видеокамера наблюдения зафиксировала его пребывание в зале, после чего на какое-то время вышли из строя и сигнализация, и камеры, причем именно в этом зале. Когда спустя пару минут все восстановили и смотритель музея прибежал в зал, ни Фрэнка, ни зеркала уже не было. Фрэнка задержали, тут же возбудили уголовное дело, все улики против него. Малкольм пытался поговорить с полицейскими, но те ничего не хотят слушать. Для них преступник уже найден.
– Пожалуй, я попробую разобраться в этой истории, - задумчиво сказал Лукас.. - Мне тоже начинает казаться, что мальчишка не виноват… слишком нарочито и примитивно, и одновременно слишком сложно. А это не может быть направлено против Малкольма?
Пирс немного посопел в задумчивости.
- Вряд ли… что с него сейчас возьмешь, с огородника… он уже два года как в отставке…
- Ладно, я сейчас позвоню Малкольму…
- Лукас, ты там по ходу дела повоспитывай немного парня, ты для него легенда, он давно хочет с тобой познакомиться…
Норт раздраженно фыркнул:
- Малкольм его и от этого ограждал тоже?..
Гарри тяжело вздохнул.
- Он никогда не хотел, чтобы внук шел по его стопам. А последние два года… ты же помнишь, с каким душевным надломом он уходил в отставку… я думаю, он сделал все, чтобы направить Фрэнка по тому пути, который он считал безопасным для него. Но после того, как отступились родители мальчика, у них никого не осталось ближе, чем его родная МИ-5. И он абсолютно прав, что в этой странной ситуации только ты сможешь сориентироваться. К тому же ты неплохо разбираешься в искусстве.
- Мне почему-то кажется, Гарри, что искусство здесь не самое главное…
- Скорее всего, ты прав… да, Лукас … нас не должны обвинить в том, что мы перебегаем дорогу другим службам… и так уже все СМИ орут, что я расширил сферы своей деятельности…
- Поищи завистника, Гарри, - посоветовал Лукас.
- А то я не знаю...
Лукас положил трубку и какое-то время задумчиво смотрел на стену. Краем глаза увидел, как в комнату вошла Майя.
- Опять пропал наш выходной?
- Прости меня… - но на лице Лукаса не было заметно ни тени раскаяния. – Моему другу очень нужна помощь.
Майя присела рядом с ним и внимательно посмотрела на него.
- Я всегда знала, что ты очень тяжелый человек для личной жизни, Джон. Но не подозревала, что настолько… Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Лукас нежно провел рукой по ее щеке, коснулся губами волос.
- Ты и так мне очень помогаешь тем, что понимаешь меня, - пробормотал он.
- Иногда этого мало, - отозвалась Майя. – Пошли завтракать.
Лукас поднялся и, набирая на ходу номер Малкольма, отправился в ванну.

Исчезновение зеркала

- Тарик, дай мне краткую справку по украденному кельтскому зеркалу из экспозиции Британского музея… - Лукас опустил телефон в карман, вылез, поставил свой БМВ на сигнализацию и прошел ко входу в Гайд-парк. Обменялся взглядом с высоким худым мужчиной, равнодушно читавшим газету на скамейке у ворот, и не торопясь пошел по аллее к озеру. Спустя пару минут мужчина догнал его, и они смешались с толпой отдыхающих.
- Да, слушаю, - Лукас пожал руку мужчине, и снова переключился на разговор с Тариком.
- Бронзовое зеркало из Скарборо, первый век нашей эры. В виде круглой полированной пластины, с витой металлической ручкой. Обратная сторона украшена рисунком с изображением спиралей, кругов, лир, птичьих головок. Говорят, что в этом узоре можно разглядеть человеческое лицо. С начала 20 в. находится в музее, ранее было найдено при раскопках в захоронении жены короля Альфреда Великого, который жил в 9 веке. Уже для нее это зеркало было антиквариатом, видимо досталось от предков. До сего момента никто на этот экспонат не покушался…
- Спасибо, Тарик… - Лукас обернулся к спутнику. – Привет, Мэтьюз… Просвети меня насчет кражи в Британском музее…
- Ты уверен, что этот твой парень не виновен? – вопросом на вопрос ответил зам. начальника Лондонского следственного управления. Сегодня утром он по просьбе Норта затребовал дело Фрэнка для проверки и не нашел там даже смягчающих обстоятельств. О чем честно и сообщил Лукасу.
- Это потому, что ты исходишь из того, что все факты, изложенные в деле, соответствуют действительности, - ответил тот.
- А ты знаешь, что это не так?
- Я ничего не знаю, Мэтьюз… я еще вообще ничего не знаю… я исхожу из того, что парень невиновен, значит факты действительности не соответствуют…
- Слушай, Лукас… Ты отдаешь себе отчет в том, что если бы ты был моим подчиненным, я после этих слов должен был бы уволить тебя за профнепригодность?..
- Ну, слава богу, я не твой подчиненный, - усмехнулся Норт. – Мэтьюз, я не прошу тебя сейчас решать, виновен Кэрролл или нет, просто расскажи мне, что там, в деле…
Мэтьюз искоса посмотрел на Норта:
- Что мне за это будет?
- Моя дружба, разумеется…
- А, ну да… - иронически поклонился полицейский. – Благодарю вас, дон Корлеоне…
Лукас фыркнул.
- Мэтьюз, я тебе когда-нибудь лгал?
- Мне нет… Ладно…Смотритель отдела музея, Гарольд Ларкинз, утром пришел на работу и проверил, все ли экспонаты на месте. Он делает это дважды в день – утром и вечером. Подключил сигнализацию. Около двенадцати дня пришла группа студентов из Королевской академии искусств с преподавателем истории древнего европейского искусства – Фейном Дауманом. Среди них был Фрэнк Кэрролл. Преподаватель открывал витрину в присутствии смотрителя, который на это время отключал сигнализацию. Но он клянется, что потом включил ее. Когда экскурсия закончилась, смотритель закрыл витрину и все ушли. Спустя час в зале погас свет, отказала камера видеонаблюдения и сигнализация.
- И только там, где это касается данного зала?
Мэтьюз задумчиво посмотрел на Лукаса.
- Хочешь сказать, что это не мог сделать мальчишка? Но они сейчас так подкованы в компьютерах.
- Этот мальчишка не мог этого сделать… для него это слишком сложно.
- Ну, допустим… Когда просматривали данные камеры, увидели, что перед отключением в зале появился Кэрролл, уже один, без преподавателя, и крутился около витрины. А когда неисправность устранили, ни Кэрролла, ни зеркала уже не было. На витрине нашли отпечатки пальцев этого парня. Ну и естественно, тут же установили его данные и арестовали…
- Спасибо, Мэтьюз…
- Держи копию с камеры наблюдения…

Знакомство

Малкольм встретил Лукаса радушно. Они обнялись.
- Как он?
- Сидит, переживает… - Малкольм повел Норта в дом. – Я очень не хотел, чтобы эти стороны жизни коснулись Фрэнка, хватит уже того, что мне досталось… но видно не судьба… Лукас, я ничего не понимаю, я знаю, что он не мог этого сделать…
- Да он этого и не делал, Малкольм… только это еще надо доказать… А вот то, что ты воспитал взрослого мужика, который не в состоянии постоять за себя, который не может хотя бы попытаться доказать свою невиновность, это очень плохо…
- Не всем же быть такими непробиваемыми, как ты, Лукас…
Норт искоса посмотрел на своего давнего коллегу. Вот оказывается, как он его воспринимает… Может и к лучшему…
- Ну и что ты этим доказал?.. Хорошо, сейчас у него есть ты, - Лукас почувствовал, что начинает заводиться. – А когда не будет тебя, твоей жены, что будет с этим мальчишкой, который вообще не приспособлен к реальной жизни? А, Малкольм, ты задумывался об этом? Вот ты о чем должен был жалеть, а не о том, что он столкнется с реальной жизнью…
Малкольм опустил голову, он чувствовал, что Норт прав. Но теперь уже даже не представлял, как исправить ситуацию. Он хотел для своего внука спокойствия и счастья, и кажется совершил самую большую ошибку в своей жизни.
- Ты знаешь, - вырвалось у Лукаса, - мне даже не верится, что всю свою жизнь ты проработал в контрразведке…Ты даже не можешь сам решить эту проблему…- Он оборвал сам себя. – Прости, Малкольм… конечно же я тебе помогу…
- Не извиняйся, Лукас… Теперь уже ничего не исправить… Пойдем, я познакомлю тебя с Фрэнки.

- Здравствуйте, - от стола у окна им навстречу встал высокий, статный и довольно симпатичный юноша. У него были светлые длинные волосы, собранные сзади в хвостик, светлые ресницы и брови, и неожиданно темно-карие глаза. Лицо было очень бледным, и улыбка, которая появилась при взгляде на вошедшего гостя, казалась вымученной. – Я очень рад с вами познакомиться, мистер Норт.
- Ну, я вас оставлю… - неожиданно сказал Малкольм и, не дожидаясь ответа, прикрыл за собой дверь. Лукас пожал плечами.
- Фрэнк, меня зовут Лукас… Ты вполне можешь так меня называть… если ты не против, конечно…
Фрэнк кивнул.
- Давай рассказывай, только все подряд, не упуская ничего, никаких мелочей…
- Мы пришли на экскурсию в музей с мистером Дауманом…Прошли не останавливаясь по залам прямиком к витринам с изделиями кельтской эпохи. Это была тема нашего занятия. Открыли витрину, посмотрели. Мистер Дауман рассказал нам о истории этих предметов, о их изготовлении. Рядом был смотритель, он разрешил нам подержать в руках предметы. Потом мы все положили на место, закрыли витрину и ушли.
- И все?
- И все…
Лукас вздохнул. Он не представлял себе, за что уцепиться. Ну что ж, будем копать вглубь…выжимать из этой ситуации все, что можно.
- Как вы вошли в зал?
- Просто, гурьбой, мистер Дауман шел впереди, он вел нас по залу, рассказывая о тех экспонатах, которые висели на стенах, о тех, что лежали в витринах…
- Стоп… - Лукасу почудилось, что он уловил связь. – Другие витрины вы не открывали?
- Нет, - покачал головой мальчик, и Лукасу вдруг почудилось, что в его глазах что-то блеснуло, какая-то искорка понимания. – Мы останавливались у других, мистер Дауман объяснял, откуда взялись те или иные предметы… но открывали мы только ту, из которой потом пропало зеркало.
Жестом попросив подождать, Лукас набрал номер телефона Тарика и попросил найти для него всю информацию о преподавателе Даумане. Поколебался немного и включил в просьбу смотрителя отдела кельтского искусства.
- Так, Фрэнки, в тот момент, когда открывали витрину, кто где находился?
- Смотритель у входа, он сказал, что пошел отключать сигнализацию. Ребята как-то вокруг все были… Преподаватель с разрешения мистера Ларкинза, смотрителя, стал открывать витрину.
- А ты?
- Я рядом стоял, совсем рядом с мистером Дауманом. Точнее, я подошел к нему…
Лукас мысленно сделал стойку.
- Почему?
- Он меня позвал…точнее, не позвал, а обернулся и спросил – могу ли я принести ему реферат на следующий день? Я хотел ему объяснить, что не успею, подошел поближе, ну чтобы не кричать издалека…И оказался рядом…Мистер Дауман попросил меня помочь ему подержать крышку витрины, пока мы все будем рассматривать экспонаты. Ну, и я помог. Но я ничего оттуда не брал, и я не возвращался, Лукас… - заторопился мальчик. – Честно… я сразу после занятия поехал домой, писать реферат.
- Кроме тебя еще кто-то был дома?
- Нет… дедушка с бабушкой днем уезжают по своим делам. Обычно до вечера я один. Подтвердить, что я был дома, некому.
- Но тем не менее кому-то очень нужно было, чтобы ты гарантированно был дома, а не разгуливал по улицам, где тебя могли видеть. А ты куда нибудь собирался вообще в этот день?
- Ну да, я хотел встретиться с ребятами и потусить в боулингклубе. – Фрэнк немного подумал. – Получается, только мистеру Дауману было нужно, чтобы я днем сидел дома…
- Браво, Фрэнки, - похвалил его Лукас. – А теперь скажи мне, ты и в самом деле должен был принести ему реферат?
- Нет, я очень удивился, когда он попросил меня об этом, мы должны были сдавать рефераты через десять дней, но он сказал, что ему нравятся мои работы, и если я очень постараюсь, то он отправит ее на конкурс, но для этого ее надо сдать на следующий день. А я его даже не начинал. Все материалы у меня были дома, я пообещал ему, что сяду и напишу.
Лукас задумался. Все это очень похоже на подставу. Наверно, если бы ребята не писали рефераты, Дауман бы придумал что-нибудь другое. Ему очень надо было, чтобы на витрине остались отпечатки пальцев Фрэнка. Хотя каждый младенец нынче в курсе, что нормальные преступники работают в перчатках. Ну, нормальный-то и работал… а вот улики против мальчишки налицо…
- Почему ты не рассказал об этом полиции? – сердито спросил Лукас.
- Я хотел, но они не стали меня слушать, сказали, что я все выдумываю. Мистер Дауман по их словам ничего об этом не говорил…
- Ты мог настоять, чтобы твои показания записали…
- Но как я мог это сделать?..
- Я тебя научу, - угрожающе пообещал Лукас. – Я тебя всему научу…

@темы: Лукас Норт, детектив

---

Моне. История одного романа

[Magicgreza]

но так хотелось, чтоб была

14 ноября 1935 года. Париж. Национальная академия изящных искусств.

В этот день, в обычно полупустом актовом зале Национальной академии, было не протолкнуться. Студенты, преподаватели, обслуживающий персонал, чудом попавшие сюда горожане заполонили все: они сидели на стульях, подоконниках, стояли в нишах и дверях, кто-то даже полулежал у самой кафедры… Все они собрались, что бы послушать одного из лучших искусствоведов, большую любительницу импрессионистов, Каролин Виту. Однако все ее регалии и знания с лихвой перечеркивало то, что она не только жила во времена расцвета импрессионистов, но, по слухам, была знакома с ними.
Каролин Виту было около 70 лет. Эта элегантная изящная дама, с красиво уложенными седыми волосами, в простом, но довольно дорогом костюме, словно несла в себе всю ту прелесть, которую когда-то провозглашали импрессионисты. Она и сама была будто невесома: легкие духи, почти незаметные тени, помада, не бросающаяся в глаза и мягкий, тихий голос, который, тем не менее, слышали все.
Она легкой походкой прошла между собравшимися, и ряд снова сомкнулся, не давая никому проскользнуть вперед. Поднявшись на кафедру, она оглядела всех.
- Здравствуйте, милые мои! – пролетел легким ветерком по рядам слушателей ее голос.
Она помолчала.
- Не правда ли, есть что-то забавное в том, что эту лекцию о Моне я читаю в залах цитадели классицизма и традиционного искусства, так долго не считавшего Моне и его друзей художниками. Мне думается, что бессмысленно рассказывать о вкладе этих художников в искусство, о нем все и так знают. Я, пожалуй, расскажу о… - она будто задумалась.
- Расскажите о Моне! – крикнул кто-то с задних рядов. – Каким он был.
Лицо женщины озарилось нежной улыбкой.
- Я расскажу вам одну историю из его жизни. Правда, узнали о ней совсем недавно. Кто-то, разбирая архивы и письма, наткнулся на кое-что любопытное, - она замолчала.
Задумчиво посмотрела в окно и заговорила:
- Недавно решили написать книгу о Моне. Вы, конечно, знаете, что один журналист уже предпринял подобную попытку, но тут нашелся еще один, которого не удовлетворили находки предыдущего, и он с удвоенным рвением взялся отыскивать что-то. И нашел. Это было тщательно сложенное письмо, которое Моне отчего-то хранил в самом дальнем уголке своего бюро. А потом пронырливый товарищ обнаружил и дневниковую запись.
«Вчера мне принесли письмо. На нем не было обратного адреса. Четким, красивым почерком было написано оно. В нем незнакомка писала о том, какое впечатление произвела на нее выставка. Такими простыми, чудными словами было написано оно, что мне показалось, будто свежестью повеяло на меня. Я перечитал его еще раз, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все было безрезультатно».

Париж, 1874 год, 15 апреля
- Друзья мои! – Клод обвел взглядом своих соратников. – Сегодня знаменательный день. Мы либо прославимся, либо провалимся. Но ничто и никогда не отвратит нас от нашего занятия. Мы пришли, чтобы стать первыми, кто покажет все в ином свете. Впечатление – вот то, ради чего мы и пишем наши картины. А впечатление не вечно. Оно в нюансах света, в одном миге. Пожелаем же друг другу удачи и признания.

Двери выставки распахнулись для парижан. Это было одно из самых оживленных мест Парижа – угол бульвара Капуцинок. Тут всегда было шумно и многолюдно, на это и был расчет молодых художников. С тревогой и нетерпением юных любовников наблюдали они за дефилировавшими по небольшому залу людьми. Те останавливались, вплотную подходили к картинам, рассматривая мазки и краски и, смеясь, исчезали за дверями. Моне кусал губы, его захлестывала досада и даже злость: кто такие эти парижане, почему позволяют себе смеяться над тем, что у него на душе, у него и его друзей, отчего так не принимают живое, стремясь к мертвому…
- Брось, Клод, что они понимают! – хлопнул его по плечу Базиль.
Моне улыбнулся друзьям.
- Мы докажем им, что мы художники. Они еще будут бегать за нашими картинами, - подмигнул он.
- Узнаю неунывающего Клоди, - хохотнул мрачноватый Сезанн.

А на следующее утро после злополучной выставки Моне принесли сложенный вчетверо листок.
«Уважаемый Клод Моне.
Вчера я была на вашей выставке. Я так не хотела уходить, но мне пришлось. Ваши картины и картины ваших друзей так необычны. В них столько света. Я не понимаю, почему они не нравятся людям. Это же и есть природа и жизнь. Живая жизнь. Вы настоящий художник. Когда я увидела «Восход солнца», мне показалось, что я стою рядом с вами на берегу этой реки и чувствую ее запах, свежесть утра, вижу алый всплеск рассвета. Спасибо Вам. Не надо мне отвечать. И искать не надо. Я и сама больше не буду писать. С уважением и…»
Подписи не было. Но с того момента Клод невольно искал ее: на выставках и прогулках, за городом и в шумном Париже… Искал взглядом в толпе, но увы.

- Смешно было предполагать, что то письмо поддержало его или помогло. Но, в любом случае, оно было очень кстати именно тогда и очень нужно ему, - Каролин замолчала.
- Мадам, ведь это же легенда! Этого не было! – крикнул молодой человек, стоявший в нише окна.
- Откуда Вы знаете, что было, а чего не было? – улыбнувшись, спросила мадам Виту.
- Но ведь об этом так никто и не написал, - возразил студент.
- Да, не написал. Может, Вы попробуете. Идите-ка сюда.
Молодой человек пробрался к кафедре.
- Как Вас зовут, юноша?
- Клод, - кашлянул бузотер.
- Символично, - ласково улыбнулась Каролин. – Так как? Напишите историю несостоявшегося романа?
- Я даже не знаю, было ли это… - пожал он плечами.
- А это ничего. Так вот… после этого письма долгое время не было ни строки от незнакомки. Но однажды пришло еще одно, а спустя несколько лет еще… девушка увлеченно следила за творчеством, описывала его картины… говорила, что производило на нее впечатление. Три, нет, четыре письма прислала она ему. Каждое – подобно признанию в любви, каждое заканчивалось просьбой не искать ее. И каждый раз он вновь отправлялся на поиски этой тайны, мечты, впечатления. И на его полотнах время от времени появлялся едва уловимый образ той, которую он никак не мог найти.
- Так они встретились? – глаза Клода горели от нетерпения.
- А Вы как думаете?
- Должны, если это правда, - тут же оговорился он.
- Они, действительно, встретились. Незадолго до его смерти. Она приехала к нему и все рассказала. О своей любви, о том, как он изменил ее жизнь и о том, почему не надо было искать ее.
Мадам Виту замолчала, о чем-то задумавшись.
- И впредь, когда будете смотреть на картины Моне, помните, там есть и та, которую он искал…

Каролин вышла из академии и отправилась к бульвару Капуцинок. Она шла не спеша, радуясь осеннему дню, на удивление солнечному и не сырому. Вот и бульвар, а там, на углу, кафе, где всегда собирались эти талантливые шалопаи. Она легко сбежала по лестнице вниз, присела за столик у окна.
- Гарсон, кофе и круассан.
- Простите, мадам, - раздался над ее ухом голос.
Она подняла глаза. Перед ней стоял Клод. То ли свет так упал на его лицо, то ли просто на секунду подвело зрение, но ей вдруг показалось, что перед ней стоит Моне – улыбчивый, молодой и счастливый. На секунду она прикрыла глаза, а когда открыла вновь, видение обрело черты студента.
- Садитесь, юноша.
- Расскажите мне о них. Вы так мало сказали…
- Милый мой, Клод, мне нечего больше сказать. Всю историю того романа я поведала…
- Неправда! – почти выкрикнул он. – Почему он не нашел ее?
- Он был женат и счастлив. К чему ему лишние приключения?
- А она?
- Она не хотела вмешиваться в его жизнь.
- Но почему она приехала перед его смертью?
- Потому что поезд уже не догнать, мой милый. Ты хотел спросить о другом. Задавай свой каверзный вопрос, да я пойду. Мне пора.
- Откуда вы знаете об этом?
- Скажу тебе по секрету – я и есть та незнакомка,- уголками губ улыбнулась она.
- Не может быть, - покачал головой юноша.
- Как знаешь, - она подмигнула ему, открыла сумочку, доставая деньги.
На стол выпал пакет.
Мадам Виту уже поднималась по лестнице.
- Мадам, Вы обронили, - Клод вскочил с места и протянул ей пакет.
- А это тебе, мой мальчик…

«Милый, милый Клод, я не отправлю это письмо, как сотни других. Но это я оставлю, а те я сожгла. Сегодня мой муж купил еще одну твою картину. Он мил в своем желании доставить мне удовольствие. Но что с тобой, милый Клод? Я чувствую, что-то происходит с тобой. Краски совсем иные, вечер мрачен… что произошло? Как жаль, что я никогда не увижу тебя, а ты не узнаешь меня. Но все к лучшему, все к лучшему».
Клод задумчиво скользил глазами по строчкам. Муж, 1874 год… мадам Виту..
- Да ей было тогда 12 лет! – хлопнул он себя по лбу.
На следующий день он бросился искать ее, но консьерж в ее доме сказал, что мадам уехала. А через несколько дней пришло известие, что она умерла в Живерни, в ночь с 14 на 15 ноября.

И Клод внезапно понял, что не было никакого «пронырливого журналиста», им суждено было стать ему. Именно поэтому пришла эта удивительная женщина в академию и рассказала эту историю… которой могло и не быть, но так хотелось, чтобы была.

@темы: истории любви, Моне, письма

---

[Светинка]

Этот мир на холсте – только призрачный миг,
За который ты тайну природы постиг…
Клод Моне подарил нам всю красочность мира,
Открывая природы изменчивый лик.


Торнтон твой покорил без сомнения нас,
Эту роль ты исполнить бы мог и без фраз…
Нас сразила до времени скрытая нежность,
Сила воли твоей и тепло твоих глаз.


Вновь вступает в игру контрразведка Ми пять,
И с Россией столкнутся агенты опять…
Хоть не будем мы видеть в противнике друга,
Но научимся все же его уважать.


Гисборн, честь отстоял ты в неравной борьбе…
Пусть завидуют люди подобной судьбе –
Несмотря ни на что ты остался собою…
Пусть родная земля будет пухом тебе.


…Снова первым предстал перед нами второй,
Вновь заслуга актера, что вырос герой…
Режиссеры, задействуйте Ричарда больше,
Дайте нам насладиться прекрасной игрой.

@темы: стихи, Ричард Армитэйдж

---

Добро пожаловать!!!

[Guy of Gisborne]

Toto_horse, Северный О~Лень, приветствую в сообществе!!!

 

@темы: ПЧ

---

Это меня вдохновляет

[Azazel_Ssetz]

+1

@темы: Жанровые картинки, Гай Гисборн

---

Чужая игра

[Светинка]

Странное напутствие

- Вернется Гисборн, сразу ко мне, - Гай уже был на лестнице перед входом в залу заседаний, когда услышал голос шерифа.
- Я здесь, милорд…
Вэйзи как всегда восседал за своим огромным столом. Перед ним стояла клетка с малиновкой.
- Очень кстати, Гисборн… - сказал шериф, обращаясь к малиновке и щелкая перед ней пальцами. Птичка упорно продолжала молчать.
- Никто не хочет ничего делать, когда я прошу, - вслух пожаловался Вэйзи.
- Это наверно потому, милорд, что вы все время щелкаете при этом пальцами… - тихо, словно раздумывая, произнес Гай.
Вэйзи с подозрением посмотрел на него, но натолкнулся на серьезный сосредоточенный взгляд человека, который хочет знать, зачем его позвали.
- Гисборн, приведи себя в порядок, прикажи, чтобы тебе подали обед, и будь готов выехать в Йорк…
- Милорд, я только что из Лондона…
- Гисборн, ты когда-нибудь перестанешь перечить начальству? Если я говорю – в Йорк, значит – в Йорк… если я скажу – спрыгнуть с башни…
- Вот это вряд ли… - тут же отозвался Гай. – Вас самого это едва ли устроит…
Шериф оценивающе посмотрел на своего советника.
- Будем считать, что пока я погорячился…
Гисборн иронически поднял бровь, но промолчал. Он всегда помнил, что готов подчиняться Вэйзи до определенного предела, и не хотел, чтобы шериф об этом забывал. И все же он находится на его службе…
- Договорились, милорд… Хорошо, я поеду в Йорк… Что там произошло?
- У принца нашего Джона украли молитвенник, прямо из спальни… Он потребовал расследования. Но… - шериф предупреждающе поднял указательный палец. – Он попросил меня, чтобы я доверил расследование тебе…
Гай пожал плечами.
- Вы сомневаетесь в том, что Джон хочет, чтобы мы нашли молитвенник?..
Вэйзи вылез из-за стола и подошел вплотную к Гаю.
- Вряд ли он о тебе такого же мнения, как я…
Гисборн стиснул зубы. Как ему надоели дурацкие хамские шуточки Вэйзи.
- Это приятно слышать, милорд, - усмехнулся он.
- Гисборн, тебе приятно слышать меня? Ушам своим не верю…
- Давайте по существу…
- Обиделся, - протянул Вэйзи. – А ты не об обидах своих думай, а о деле. Ты с Джоном знаком мало… а я с ним почитай полжизни провел при дворе… Он хочет, чтобы ты нашел, но не хочет, чтобы ты понял, что именно нашел…иначе он не стал бы поднимать такой шум из-за простого молитвенника…
- Вы думаете, там второе дно?
Вэйзи кивнул.
- Я знаю Джона…
- А что хотите вы, милорд?..
- А я уверен, что когда ты думаешь о деле, а не о девках, голова у тебя варит так, как надо…Как надо, Гисборн… Иди, собирайся…
Гай развернулся и, сопровождаемый этим странным напутствием, отправился к себе.

Расследование

- Я его постоянно держал в изголовье… - принц Джон, разодетый как павлин, вальяжно шествовал к своей спальне. На шаг отставая от него, как полагалось по этикету, шел Гисборн. Его страшно раздражал слащавый самоуверенный голос принца, его тихий смешок, когда казалось, что он смеется над тем, что ведомо только ему одному. Его обманчиво ленивые движения и неторопливые манеры. Гай был рад тому, что он идет сзади, а Джону не приходит в голову оглядываться.
Гисборн прекрасно понимал, что принц потребовал его участия потому, что уверен в его лояльности больше, чем в чьей либо другой. Конечно, разве попыткой убийства Ричарда он не доказал свою преданность? Как можно после этого в нем сомневаться? Вот только даже теперь Гай не был уверен, что предан принцу. Не тот человек Джон, чтобы безоговорочно верить ему. Наоборот, нужно держать ухо востро. Гисборн вполне отдавал себе отчет в том, что он готов идти за принцем до тех пор, пока тот дает ему возможность приближаться к исполнению его желаний, пока он платит ему, пока он дает ему власть, пока он обещает вознаградить его за службу и выполняет свои обещания. Чувство патриотизма, имевшее когда-то большое значение для Гая, теперь пылилось на задворках сознания, оттесненное туда за ненадобностью для людей, которым он служил.
- Вот здесь он находился, - Джон протянул руку к тяжелому пурпурному пологу, закрывающему кровать, отодвинул его и показал на изголовье. Спинка дубовой кровати была широкой и низкой, ее верх можно было использовать как небольшую полку для того, чтобы держать там необходимые вещи. На ней лежали гребень, ароматница, тарелка с вишнями.
- Когда вы обнаружили его исчезновение, милорд?
- Гисборн, когда по твоему я должен был его обнаружить? – раздраженно передернул плечами принц. – Конечно же, когда стал молиться…
- И когда это событие случилось в последний раз, милорд? – отомстил Гай, прекрасно зная, что принц скорее оценит злую рискованную шутку, чем оскорбится.
Джон захохотал и погрозил ему пальцем.
- Милорд… - Гай попытался вернуть его к делу.
- Ах, да… - принц картинно встал у окна. – Вчера вечером оруженосец брата привез письмо, в котором он опять требовал денег… Гисборн, сколько можно… я выгреб все, что нашел, из сундуков жителей… не думает же он, что я открою ему свои? Вот ты – откроешь?
- И не подумаю, милорд… - Гай почувствовал, что они снова уходят от темы. И почему-то возникла мысль, что принц это делает специально…
Джон смешливо на него посмотрел.
- А если я прикажу?
- Вы не прикажете… - выкрутился Гай. – Поэтому я так уверен.
- Ну, хорошо… Так вот, поверишь, я взялся за молитвенник, потому что только божья сила способна вразумить моего брата… я уже не способен… но молитвенника не было…
- Искали везде?
- Обшарили весь замок…
- Кто имел доступ в ваши покои, милорд?
- Мой слуга Тони, оруженосец Уолтер Кэрри… остальным категорически запрещено заходить в мои личные комнаты.
- И кто-то следит, чтобы и вправду не заходили?.. – поинтересовался Гай.
- Уолтер и следит.
- Хорошо… Милорд, опишите мне пожалуйста, книгу…
Принц на минуту задумался, потом плавно опустился в стоящее рядом у окна кресло.
- Размером с ладонь, красный пергамен, обложка из лилового бархата. Состоит из пяти тетрадей… или из шести? – Джон всерьез задумался. – Вот не помню… там были все основные молитвы, даже на посевы и погоду…уголки и застежки из серебра… да, края листов позолоченные… на первой странице я написал, что этот молитвенник изготовил и написал я…
- Вы?..
- А ты думаешь, я на это не способен?... Под чутким руководством отца Стивена, он учил меня и помогал…
Гай наклонился над креслом и вполголоса проговорил:
- То есть, вы уверены, милорд, что молитвенник не содержит никаких секретных или опасных сведений?..
- Уверен, - очень быстро ответил принц. Показалось, или слишком быстро? Словно был готов и к вопросу и к ответу.
- Ума не приложу, кому он нужен… - размеренно проговорил Джон. – Он даже продать его никому не сможет… ведь ясно же, что вещь ворованная…
- На память о вас, милорд… - усмехнулся Гай.
- Не несите ерунды, Гисборн, - взорвался Джон, сразу показав, что он не такой уж и спокойный, каким хочет казаться. – Лучше займитесь, наконец, делом.
- А я чем занимаюсь? – на лице Гая было написано искреннее недоумение. Принц встал и заходил по комнате.
- Еще что-то ты хочешь узнать?
- У меня только один вопрос, милорд, который я должен задать… вы использовали новый пергамен?
- Конечно, новый, кто я по-твоему… - и снова в глазах принца мелькнуло что-то неуловимое. Но теперь Гай уже был уверен, что ему не показалось. Ладно, разберемся…


Отец Стивен находился на заднем дворе монастыря, подоткнув рясу чистил коня.
- Прости за беспокойство, святой отец, но я бы хотел задать тебе несколько вопросов…
- Ааа… Гисборн… как там его светлость шериф поживает? Исповедоваться не хочет?
Гай покачал головой и усмехнулся.
- Не дождемся…
С этим человеком он мог позволить себе подобные высказывания. Аббат в течение четырех лет был с ними в Святой земле, прошел всеми дорогами от моря до Иерусалима, видел их всех насквозь и отпускал им все грехи без исповеди столько раз, сколько наверно и сам не помнил. До сих пор отец Стивен, еще далеко не старый человек, едва ли старше самого Гая, чувствовал себя больше воином, чем священником. И с Гаем и с Вэйзи его связывали дружеские отношения.
Аббат положил скребок на карниз окна и выжидательно уставился на Гая.
- Давай, спрашивай…
- Джон сказал, что ты учил его делать книги?… - без лишних предисловий спросил Гисборн.
- А, ты про молитвенник, - согласно кивнул отец Стивен. – Это было единственный раз… но надо признать – у него талант… и пишет и рисует неплохо. Книга получилась бы еще лучше, если бы не его жадность…
Гай выжидательно посмотрел на собеседника.
- Последние две страницы молитвенника – палимпсест. Пергамен кончался, вместо того, чтобы дать Уолтеру золото и отправить за недостающим материалом, он нашел где-то старый пергамен, самолично соскоблил с него текст и записал по новой… Гисборн, это бросается в глаза… можно считать, что он испортил всю свою работу своей жадностью.
У Гая появилось ощущение, будто он взял след. Палимпсест…
- А что это за текст был, отец Стивен, который Джон соскоблил?
- Да разве ж он покажет?.. Ни слова не сказал… Я уже когда всю книгу смотрел, заметил… а он сделал вид, что так и должно быть…но это не листы из старых книг, точно, это отдельные пергамены… похоже на какой-то документ…
- Кто еще мог знать об этом?..
- Об этих страницах? – понятливо переспросил аббат. – Я точно никому не говорил, я не из болтливых, ты знаешь, Гай…
- Да, знаю…
- Я думаю, тебе не составит труда отыскать вора, Гисборн… принц считает себя умнее всех…
- Не думаешь ли ты, что он сам его украл у себя?
- Нет, нет, Гай… Но он сам себя выдает, разбалтывая то, что скрыл бы любой другой человек с меньшим самомнением…И многие его не любят… особенно те, кто служит ему… помни об этом…
Пожелав отцу Стивену удачи в спасении людских душ Гай вскочил на коня и поскакал обратно в замок.

Войдя с заднего двора Гай приказал найти Тони, с тем, чтобы тот организовал ему пропущенный обед. Прошел в отведенные ему принцем Джоном покои, умылся с дороги и прилег на кровать. Но отдохнуть ему не удалось. Приказания здесь выполнялись быстро, и уже через пятнадцать минут Тони самолично доставил еду в комнату Гая.
- Милорд, я предполагал, что вы хотите поговорить со мной…
Гисборн внимательно посмотрел на молодого смышленого парня.
- Почему ты так решил?
- Ну вы же ищете книгу его высочества… Его высочество сказал, чтобы мы отвечали на все ваши вопросы…
- На все?
- Да, - без тени сомнения ответил Тони.
- Ну хорошо…Тогда скажи мне пожалуйста, кто занимается библиотекой и перепиской милорда?
- Уолтер, ваша светлость.
- А ты?
- Это не входит в мои обязанности.
- Но ты мог себе позволить увидеть то, что тебя интересовало?
- Если вы имеете в виду, был ли у меня доступ, милорд, то да – был…- спокойно ответил Тони.
- Но ты не смотрел?..
- Я не умею читать, милорд…
Гай задумался. Парень ему нравился. Несуетливый, разумный, уверенный. Он, безусловно, мог украсть молитвенник, у него была такая возможность, но едва ли мог ответить на его вопросы относительно исчезнувших документов.
- Кто еще, кроме вас, имел доступ в покои принца Джона?
- Никто, милорд… богом клянусь…- в глазах Тони плясали какие-то непонятные искорки… - И я очень хочу, чтобы нашли этого человека…
Гисборн отодвинул миску в сторону, быстро выпил вино из серебряной чарки, и почувствовал себя значительно лучше. Если он правильно понял последние слова Тони, то этот человек где-то рядом и сам готов сделать все, чтобы его нашли…да ведь это заговор, - вдруг понял Гай. – Заговор, который не должен закончиться развязкой. Точнее, должен, но не сейчас, не сразу…

Плата за труды

- Уолтер, я думаю, тебе лучше все честно рассказать мне, - проникновенно сказал Гай, когда они с Кэрри отъехали довольно далеко от замка. Для всех они отправились просто посмотреть окрестности. Лошади шли шагом, погода стояла по-летнему теплая, пахло свежескошенной травой. Но ни один, ни второй не замечали этого. Уолтер, оруженосец принца Джона ехал, низко опустив голову, и о чем-то раздумывал. Гай даже догадывался о чем: не совершил ли он ошибку…
- Это ведь ты посоветовал пригласить именно меня? – спросил Гай. Вопрос прозвучал скорее как утверждение.
Кэрри резко вскинул голову и уставился на него.
- Почему вы так решили, милорд?..
- А разве нет?.. Именно ты - завершение моего расследования. Я уверен, Уолтер, если бы я пошел по другому пути, вы все, заговорщики, всё равно подвели бы меня к нашему с тобой разговору… Ты хотел этого, тогда почему ты боишься?..
- Но вы пошли по этому пути…
- Случайно, Уолтер… не тяни время…
Кэрри решительно тряхнул головой.
- Ну хорошо… Я действительно посоветовал пригласить вас… но предложил это святой отец… он очень хорошего мнения о вас, и сказал, что лучше вас никто в этой ситуации не разберется. – Уолтер выделил слова: «в этой», - Я сказал его высочеству, он подумал и тоже ответил, что лучше вас никого не найти… если вы не найдете вора, то уже никто не найдет…
Кэрри остановил лошадь и прямо взглянул на Гая.
- Милорд, я расскажу вам все, только дайте слово чести, что вы не используете эту информацию мне во вред…
У Гисборна потеплело на душе. Если кто-то еще продолжает верить его слову, значит не все потеряно. Несомненно, это влияние отца Стивена.Уолтер-то, его, Гая, раньше совсем не знал.
- Даю слово, - кивнул Гисборн. – Это же ты взял молитвенник?
Кэрри кивнул.
- Да, я… все ждут, что вернется в Англию король Ричард… он должен узнать, что замышляет его брат…у нас с Тони никогда не было доступа к секретной переписке его высочества, нам доверяли только обычные письма, хозяйственные, юридические… на мне лежало написание ответов на них… а секреты все он хранил в отдельной шкатулке… и что там – никто не знал… Его высочество очень пристрастился последнее время к деланию книг… а у него вечно на столе беспорядок… и вот как-то он достал письма из шкатулки, видимо решил разобрать их… положил на столе… а потом пришел Тони и сообщил, что если его высочество хочет, чтобы мастер сшил его тетради в блок, то должен поторопиться, потому как мастер отбывает через два дня к матери в Эдинбург. Принц заторопился… достал листы книги, стал их складывать… и выяснилось, что не хватает двух последних листов, он не успел их дописать… Принц сначала хотел отправить Тони купить пергамен, но потом вернул с дороги и сказал, что не надо… Попросил его пока сложить листы в тетради, а сам схватил пергамены из шкатулки и стал их соскабливать… Тони все видел, никто же не считается со слугами. Потом он ушел и сказал об этом мне…
Гисборн хотел задать вертевшийся на языке вопрос, но промолчал.
- Он видимо решил, что раз для себя делает книгу, то чего бояться. Он же привык, что ему все сходит с рук…В общем, его высочество успел… Книга вышла просто превосходная. В бархатном переплете, с застежками. Обычно он всегда брал ее с собой, вешал в чехол и на седло. Но позавчера он поехал в Ноттингем на один день, собирался к вечеру вернуться, и оставил ее в спальне. Я вытащил книгу на солнце… Вы же знаете, ваша светлость, что на свету можно увидеть старый текст.
- И что там было? – уже не скрывая интереса спросил Гай.
- Его письмо к Филиппу французскому. Они договаривались о том, чтобы не допустить возвращения короля Ричарда в Англию. И что, если это удастся, принц Джон станет королем…. Поэтому его высочество так испугался, когда молитвенник пропал.
Гай подумал, что узнав принца получше, он сам тоже уже не очень хочет, чтобы тот стал его королем.
- Уолтер, у тебя есть какие-то личные причины не желать этого?.. – тихо спросил Гисборн.
Кэрри тронул лошадь каблуками и поскакал вперед. Какое-то время они ехали молча посреди вересковой пустоши. Потом Уолтер остановился.
- Принц убил моего отца. Он хотел получить наши земли, которые граничили с его землями, те, по которым мы сейчас едем… Обвинил в предательстве и казнил. Я был тогда еще очень мал, но все равно хорошо помню это… Я поклялся отомстить. Мать через год скончалась от болезни. Его высочество взял меня в пажи, потом я стал оруженосцем. Но рыцарем мне не быть.
- Почему?.. Он против?
- Нет, он, наоборот, захочет, чтобы я принес ему клятву верности… я сам не смогу поклясться… ведь это значило бы навеки забыть о мести…
- А другие?
- У Тони и святого отца тоже есть причины ненавидеть принца. Поверьте мне… но я не могу раскрывать чужие тайны.
- И ты хочешь, чтобы я посодействовал тому, чтобы король получил этот молитвенник?
- Да… я отдам вам его, когда мы вернемся, и вы увезете его с собой…
Гисборн мысленно возликовал. Это же решение всех их с Вэйзи проблем. Это означает, что сбудутся все их мечты – о славе, о богатстве. Получив такое доказательство измены брата король должен будет отблагодарить их.
- А почему ты сам не хочешь попробовать отвезти это королю? – уже для проформы спросил Гай.
- Мне не довезти… мало ли что может случиться в дороге… а если меня еще начнут искать…
- Хорошо, я согласен… но что мы скажем принцу?..
Уолтер опустил голову. Было ясно, что этот вопрос очень сильно беспокоит его. Гисборн просто обязан отчитаться о результатах следствия. И сделать так, чтобы у принца не возникло желания искать книгу дальше. И подставить Уолтера он не имеет права. Гай не задумываясь использовал бы в своих интересах любого человека, который попытался бы использовать его… но не мог заставить себя предать вот этого юнца, который так безоглядно доверился ему и который не имеет никакого представления о том, по каким правилам ведутся подобные игры.
Всю ночь Гай ломал голову над тем, как ему поступить. Утром он встал злым и невыспавшимся, но с готовым решением задачки.
- Тони, отправляйся к отцу Стивену, мне нужны несколько кусков пергамена, лиловый бархат, и серебряные заготовки… у него в монастырской мастерской такого добра должно быть много…
- Я думаю, это неплохой выход, милорд, - проговорил слуга. И снова Гай удивился тому, что этот парень понимает его без слов. Черт возьми, Тони заслуживал лучшего, чем просто быть слугой принца. Надо написать о нем Уорвику…
Гисборн кивнул своим мыслям. Этого мальчишку, Уолтера, заварившего такую кашу, следовало спасти. А заодно и всех, кто так легко стал оказывать ему содействие. Принц Джон не из тех, кто будет долго разбираться. Гай не собирался обманывать самого себя – это было нужно и ему тоже.
- Тони, как ты посмотришь на то, чтобы уехать с Уолтером на Святую землю?
- К королю?
- Да…
- С огромным удовольствием, милорд…
- Хорошо…
Гисборн спустился по лестнице в комнату Кэрри.
- Уолтер, я все-таки думаю, что тебе лучше уехать… вместе с Тони. Скорее всего вас будут искать, но вы укроетесь у отца Стивена, он переправит вас к лорду Уорвику, моему другу, а тот, в свою очередь, поможет вам добраться до Святой земли, до короля Ричарда. Я напишу письмо… только взамен прошу одного: уничтожить письмо при первой же опасности и никому не рассказывать о том, что здесь случилось.
Кэрри задумался.
- Как я смогу говорить с лордом Уорвиком, если уничтожу письмо?
- Не волнуйся, я скажу тебе пару тайных фраз. При необходимости ты используешь их. Постарайся не попадаться никому в руки…
- Да уж постараюсь… Вы все-таки хотите сказать его высочеству, что это я взял книгу… - утвердительно заявил Кэрри.
- Я не вижу другого выхода, Уолтер, - честно признался Гай. – Но ведь важна цель. Чтобы король получил книгу. Ты будешь в полной безопасности, обещаю тебе. Тебя и Тони буквально передадут с рук на руки.
- Тони хочет уехать со мной?
- Да…
- Но принц будет искать книгу…
- Он не будет ее искать, - покачал головой Гисборн. – А через какое-то время он перестанет искать и вас. Я уверен…
- Милорд…
- Я дал тебе слово… - сердито сказал Гай. – Если ты говоришь, что кроме вас в покои принца никто не заходил, как можем мы ему сказать, что там был кто-то третий? Он обвинит вас в том, что вы пустили его туда.
Уолтер кивнул.
- И тогда он все равно нас казнит…
- И вы все равно должны будете ему перед этим сказать, кто там был. Кого вы выберете третьим, Уолтер? – печально спросил Гай.
- Да, вы правы, милорд, - Кэрри поднял голову. – За свои поступки лучше отвечать самому.
- Или не отвечать, - улыбнулся Гисборн. – У вас три часа на сборы. Вечером я поговорю с принцем.

- Ну, Гисборн, ты нашел вора? – встретил его Джон. Он сидел за столом у окна в своих покоях и сам с собой играл в шахматы.
- Нашел, милорд…
- И кто это?
- Уолтер и Тони…
Принц поднял недоуменный взгляд на застывшего в дверном проеме Гая.
- Оба? – обиженно спросил он. – Гисборн, что я им сделал?... Я был для них как отец родной…Я любил их, они у меня как сыр в масле катались…
- И укатились… - пробормотал Гай.
- Что? – приподнялся Джон.
- Мне не удалось их задержать… к тому моменту, когда я узнал, что это они, их уже не было в замке…
- А книга?
- Книгу Уолтер сжег, в отместку вам… в своей комнате.
Гисборн прошел к столу, сел напротив принца, окинул взглядом расстановку фигур на доске и сделал ход черным конем.
- Вам шах, ваше высочество… - объявил он.
- Так нечестно, Гисборн, - пожаловался принц. – Ты воспользовался плодами чужой игры.
Гай улыбнулся.
- Так что с книгой?
- Он ее сжег, - терпеливо повторил Гисборн. – И оставил вам в комнате записку, почему он это сделал.
Принц вскочил с кресла.
- Пошли.
Они спустились по лестнице и вошли в комнату Кэрри.
В очаге, уже остывшем, среди угольев лежала горсть пепла, в которой легко узнавались остатки пергамента, куски обугленного бархата и почерневшие серебряные застежки. Принц присел перед очагом, поворошил кочергой. Гай подал ему записку, собственноручно написанную Уолтером перед отъездом, в которой он обвинил принца в смерти отца и сообщил, что кража книги – это месть за его гибель.
«Есть поверье, если сжечь молитвенник, то…», - заканчивалась записка и дальше шло перечисление ужасных неприятностей, которые случатся с тем, чей молитвенник будет сожжен. Эти неприятности они выдумали вдвоем с Гаем, вспоминая все народные приметы, так чтобы было похоже на правду.
- Гисборн, а вы верите в приметы?..
- Нет, милорд, - равнодушно отозвался Гай.
- И я не верю… глупый юнец… - принц поднялся и остановился перед Гаем. – Это он еще не знал, что я приказал отравить его мамашу… она не хотела стать моей… Представляешь, Гисборн, она мне… МНЕ отказала… а я ничего плохого ей не сделал…
- Люди любят вас, милорд…
Принц улыбнулся.
- Да, я знаю… ведь я столько для них делаю…
- Будем искать воров?
Джон задумался.
- Нет… - наконец сказал он. – Очень многие слышали про кражу молитвенника… если я объявлю розыск этих негодяев после того, как они сожгли книгу, решат, что там и вправду было что-то серьезное… а там ведь ничего серьезного не было, правда, Гисборн? – Джон пронзительным взглядом посмотрел на Гая, но тот ответил ему совершенно невинной улыбкой.
- Абсолютно ничего серьезного, милорд…
- Вот и отлично… пойдем, я скажу казначею, чтобы он выдал тебе плату за твои труды… и завтра можешь отправляться в Ноттингем.

Ради чего?

- Я думаю, нам это пригодится, милорд, - закончив рассказ Гай выложил перед сделавшим стойку шерифом молитвенник. Вэйзи схватил его, раскрыл на последних страницах, подбежал к раскрытому окну и посмотрел пергамен на свет. Сквозь подчистки, краску и новый текст явственно проступало письмо к французскому королю.
- Гисборн, этому цены нет… Когда вернется король Ричард мы все с тобой выиграем… эта книга озолотит нас, это исполнение всех желаний… это деньги, много денег… это власть… я займу подобающее мне место при дворе, а ты получишь должность шерифа… ей богу, я освобожу ее для тебя… ты заслуживаешь этого… в том случае, если перестанешь валять дурака и наконец-то будешь выполнять свои обязанности и поймаешь этого чертова Гуда.
Гай не слышал причитаний Вэйзи, он сидел с мечтательным видом в кресле и перед его взглядом проносились картины одна заманчивее другой. Но последняя фраза шерифа вернула его к реальности.
- Поймаешь его, как же, - проворчал он.
- А ты попробуй, хоть раз, - отозвался Вэйзи.
Гай машинально кивнул, и шериф удивленно посмотрел на него.
- О чем ты думаешь все время, Гисборн?
- О том, что для Англии сейчас нет хорошего короля…Мы столько боролись и ради чего? Ради того, чтобы посадить на трон этого придурка, который ничуть не лучше своего брата?
Вэйзи встал за креслом Гая и облокотился на его спинку. Слова шерифа прозвучали почти на ухо Гисборну:
- Надо сделать так, чтобы любой из них, пришедший к власти, стал нашим королем… И не сомневался в нашей верности… Это трудно, но возможно, Гисборн…

@темы: Гай Гисборн, детектив

---

Обои

[Lazaro]

Пару дней назад, будучи под кайфом вдохновением, наклепала парочку обоев на рабочий стол - с Лукасом Нортом и Джоном Торнтоном.

@музыка: Bruno Pelletier - Entre L'amour Et La Mort

@темы: Обои, Торнтон, Лукас Норт

---

[Guy of Gisborne]

 Wallia, с Днем Рождения!!

@темы: дни рождения, ПЧ

---

Западноевропейская рукописная книга

[Светинка]

Основным писчим материалом в средневековье служил пергамен. На раннем этапе его иногда красили, обычно в пурпур, писали золотом или серебром. В библиотеке Упсальского университета хранится Библия, переведенная на готский язык епископом Ульфилой (ум. в 382 г.), - крупнейший памятник тогдашней германской письменности. Текст написан сверкающими серебряными и золотыми красками на пурпурном пергамене, а обложки изготовлены из массивного серебра. Известны молит­венники, написанные золотом на черном пергамене. Манера красить пергамен перестала практиковаться лишь в XIII в.

читать

В раннем средневековье основными центрами как производства, так и потребления пергамена были монастыри, а с XIII в. за изготовление пергамена взялись горожане-ремесленники. Они создавали самостоятельные цехи по выделке пергамена. Но все-таки его постоянно не хватало. Вот почему широкое распространение получили так называемые палимпсесты - пергамены, с которых был стерт, соскоблен первоначальный текст, а затем написан новый. К этому способу в Европе прибегали еще во времена раннего средневековья. В результате подверглось соскабливанию множество ценнейших текстов, особенно античных. В некоторых монастырских библиотеках фонды были сплошь составлены из палимпсестов. Благочестивые монахи уничтожали труды Тита Ливия, Вергилия, Евклида, чтобы заменить их сочинениями «отцов церкви».
...
Скребок не мог окончательно уничтожить первоначальный текст. Чернила глубоко впитывались в пергамен, вызывая в нем химические изменения. Поэтому с помощью специальных реактивов, или просто подержав палимпсест на свету, можно восстановить прежний текст, тем более, если он написан на крепком пергамене крупным, ясным почерком, как писали в античности.
...
Инструментом для письма, как и в античности, служили калам и птичье перо - сначала в равной степени, а затем писцы перешли в основном на птичьи перья. Пользовались и металлическими перьями, но редко, так как они были слишком жестки­ми.
...
Для разлиновки листа употреблялись острый серебряный грифель или свинцовый карандаш. В 1125 г. для этого впервые использовали графит.

В средние века было известно несколько рецептов приготовления чернил. Главными компонентами служили черный орех (дубовый нарост), сульфат меди и гуммиарабик. Густые черные чернила той эпохи были по качеству выше античных - их не так легко было смыть. Но на рынок попадали в весьма незначительном количестве, так как скриптории и канцелярии изготовляли чернила лишь для собственных нужд. Чернильницей служил рог, вставляемый в специальное отверстие в столешнице. Существовали и переносные металлические чернильницы. Широко применялись цветные чернила, особенно - красные, приготовленные, как и в античности, на свинцовой основе. Они давали четкий алый цвет. Пользовались также зелеными, голубыми и желтыми чернилами, реже - фиолетовыми.

Первая стадия изготовления книги - выделка пергамена. В скрипторий обычно попадал пергамен невысокого качества - недостаточно гладкий, с жировыми пятнами. Выделку его поручали монаху не из числа грамотных. Он проверял весь запас, сор­тировал его и годные листы нарезал по трафарету. Потом выскабливал пергамен ножом или пемзой, заклеивал трещины специальным клеем (сохранился даже рецепт такого клея). Затем начиналась вторая стадия - разлиновка. Для этого использовали циркуль, линейку и грифель или карандаш. В большинстве рукописных книг текст расположен в два столбца, и каждый обрамлен тонкими бледными линиями. Размещению текста на листе придавалось большое значение. Площадь полей и текста распределялась в соответствии со строгими правилами композиции. Непременно оставлялись места (обычно - обрамленные) для миниатюр, инициалов, виньеток и прочих элементов украшения. И только после этого за работу брался каллиграф-переписчик, следуя особым правилам письма.
...
В X-XII вв. каролингский минускул в Западной Европе претерпел значительные изменения. Буквы сжимались, их округлые очертания приобретали угловатые ломаные формы и постепенно превращались в шрифт, который мы называем готическим.
...
Рукописные книги бывали зачастую богато украшены иллюстрациями и другими декоративными элементами. Средневековая книга представляла собой уникальное произведение искусства и считалась предметом роскоши. Предназначенная для храмов, монастырей, богатых и знатных заказчиков, она должна была соответствовать тому великолепию, которым окружали себя церковь и верхушка общества.

Оформлял книгу не сам каллиграф, а другие специалисты - миниаторы, рубрикаторы, иллюминаторы. Миниатор (лат. minium - сурик, красная краска) - художник, рисовавший цветные иллюстрации, миниатюры, инициалы; заголовки, отдельные строки - «рубрики» и т.п., - раскрашивал красным рубрикатор (лат. ruber - красный). Иногда инициал или миниатюру иллюминировали сусальным золотом. Мастерами оформления сначала были монахи, но с ХIII-ХIVв. все чаще этим стали заниматься художники-миряне.
...
Для средних веков характерен был кодекс - книжный блок. Его производство выглядело так. Заполненные текстом пергаменные листы выравнивались, фальцевались, складывались в тетради. Чтобы не перепутать тетради, каждую из них по­мечали римской цифрой по порядковому номеру, а иногда еще и буквой, показывающей количество листов в тетради: В (inio) - два листа, Т (ernio) - три листа, Qua (temio) - четыре листа и т.д. Эти порядковые номера тетради назывались кустодами (от лат. custos - страж). Кустоды заменяли непрактиковавшуюся в ранней средневековой рукописной книге пагинацию - сплошную порядковую нумерацию страниц, которая в первый раз была испробована лишь в XIV в. В конце каждого листа было принято записывать первое слово следующего листа - это назвалось рекламантом (в печатных книгах XV-XVI вв. то, что прежде называлось кустодой, стало называться сигнатурой, а рекламант - кустодой).

Подготовленные к переплету тетради сшивались в блок на ручном переплетном станке. Сохранилось изображение монаха (XI в.), сшивающего пергаменные листы тремя шнурами, выступающими на корешке книги. К концам шнуров на верхней и нижней тетради прикрепляли переплетные крышки.

Так как книги оставались дорогими, их хранили бережно, вкладывали в прочные, массивные обложки. На переплетные крышки шли доски твердого дерева (отсюда выражение «прочитать книгу от доски до доски»), они обтягивались кожей или пергаменом, реже - материей (бархатом) и украшались тем или иным способом.

Для предохранения от пыли книгу снабжали металлическими застежками (лат. fibula) или тесемочками. Иногда ее обтягивали своего рода чехлом - камизой; часть его составляла обычная оболочка книги, а дальше как бы полуоткрытый футляр. Его завязывали ремешком из цветной кожи и таким образом книгу можно было подвесить к поясу или седлу.

bookshistory.narod.ru/w-europ.html ( здесь текст полностью )

@темы: история книги, средние века

---

Добро пожаловать!

[Guy of Gisborne]

 А й д и, добро пожаловать в нашу милую компанию.
Надеюсь, тебе у нас понравится, и ты станешь не только прекрасным читателем, но и талантливым автором.

@темы: ПЧ

---

Плоды попустительства

[Светинка]

Немного о фантомах

Лукас Норт через открытую дверь своего кабинета видел, что сотрудники МИ-5 понемногу расходятся с совещания, собранного Гарри Пирсом. Часть из них еще оставалась в приемной, Гарри на скорую руку подписывал служебные записки, делал короткие рабочие звонки, но наконец приемная опустела. Гарри что-то сказал Кейну, своему секретарю, вошел в кабинет и закрыл дверь. Лукас быстро пересек коридор и приемную, взялся за ручку двери. Секретарь по инерции хотел его остановить, уже приподнялся со стула, но потом сел обратно и снова уткнулся в компьютер. По негласной традиции общие правила и распоряжения на Норта не распространялись. Он мог делать все, что считал нужным, с молчаливого попустительства Пирса. И потому, что он был его близким другом, и потому, что он сам так себя поставил. А самое главное потому, что равного ему оперативника еще не существовало за всю историю службы контрразведки. Поэтому Гарри прощал ему все, и даже с интересом ждал, что тот выкинет в следующий раз.
- Привет! – Лукас плотно прикрыл дверь в кабинет.
- Ты почему не был на совещании? Считаешь, что обычная работа МИ-5 тебя уже не касается?
- Проверял информацию, - отмахнулся Лукас. – И пришел тебе сказать, что мне сейчас надо будет вплотную заняться поисками О’Хара… так что ты меня освободи на неделю от текущих дел…
- Ты не наглей, парень… - рассердился Гарри. – Я пока еще начальник…
- И будешь им всегда, - успокоил его Лукас, усаживаясь в кресло у окна. Пирс вздохнул, вышел из-за стола и пересел в соседнее кресло.
- Что ты там говоришь об О’Хара? Я сто лет о нем не слышал…
- Он в Англии…
Брови Пирса взлетели. Откуда, боже правый, этот Лукас вечно получает горячую информацию? И ведь бесполезно спрашивать, все равно отшутится или отмолчится.
Бэрк О’Хара, ирландский террорист, уже несколько лет находился в международном розыске, не появляясь в зоне видимости ни одной спецслужбы мира. Где он прятался, чем занимался, и был ли все еще жив, никто не знал. Периодически появлялись слухи, что он был обнаружен то там, то здесь. Но при проверке обнаруживалось, что это обман зрения.
- Лукас, а ты уверен, что это не очередной фантом?
- Уверен, - быстро сказал Лукас, отрицательно покачав при этом головой.
Пирс внимательно посмотрел на него, постучал пальцем по уху. Лукас кивнул. Гарри закатил глаза. Только этого еще не хватало. Его подслушивают в собственном кабинете? Тогда следует понимать так, что Лукас собрался опять ловить кого-то на живца?..
Норт протянул руку и взял со стола Гарри несколько бланков. «Сотрудникам интерпола дано устное указание убрать его при попытке к бегству», - беглым почерком написал Лукас.
«Почему?».
«А как ты сам думаешь, почему?», - вопросом на вопрос ответил Норт, вызвав раздраженную гримасу Пирса. Но злился Гарри на себя. Вопрос был явно непрофессиональным. Ответ напрашивался сам собой. Естественно потому, что кто-то плотно работал с этим О’Хара, и боится, что при аресте это всплывет. И О’Хара в свое время исчез так внезапно, что этот кто-то тоже понятия не имеет, где тот находится, поэтому не хочет рисковать, выясняя, можно ли работать с ним дальше. Чего уж проще – убрал и все…
- У меня есть выход на его любовницу… - громко сказал Норт, кивая начальнику, чтобы тот продолжал писать.
«А кто дал такое указание?» - полюбопытствовал Пирс. Лукас сделал гримасу, мол – самому интересно, и снова склонился над столом.
«Роуз будет работать со мной… И мне будет нужна твоя помощь…», - прочитал Пирс следующую запись и кивнул. Потом отобрал у Лукаса ручку:
«Только не жди, что я буду верить тому, что ты станешь мне вешать на уши…, - на всякий случай подстраховался Гарри, вызвав озорную улыбку своего подчиненного. – И береги себя…».

Театральные будни

Лукас и Роуз впервые были в Шекспировском театре. Точнее, в Лондоне-то они пару раз ходили на спектакли Глобуса, но в театре города Стратфорд-на-Эйвоне они не были еще ни разу. Роуз предложила, чтобы прежде чем встретиться с любовницей О’Хара, которая была актрисой этого театра, они посмотрели спектакль «Много шума из ничего» с ее участием. Лукас охотно с ней согласился. Они оба любили театр, и маленькими радостями, которые хотя бы изредка предоставляла им их работа, надо было пользоваться.
Время пролетело незаметно, закрылся занавес, отзвучала мелодия, сопровождавшая последние сцены спектакля. Предъявив удостоверения сотрудников полиции, которыми их снабдил Пирс, Лукас и Роуз оказались за кулисами. Работник театра проводил их в гримерную актрисы, Элис Леман.
- Элис, к тебе из полиции… - дверь резко распахнулась. На пороге стояла невысокая и симпатичная молодая женщина в джинсах и темно-синей рубашке, уже совершенно не похожая на Беатриче, которую она играла.
- Извините, но я не могу уделить вам время, мне надо уходить…- с напором заявила она. Лукас повернулся в двери, с извиняющейся улыбкой закрыл ее перед самым носом провожавшего их сотрудника. – Боюсь, вам придется задержаться, мадам… - Он предъявил ей свое настоящее удостоверение. – Если вы откажетесь, разговор придется продолжить в другом месте.
По лицу Элис было заметно, что она лихорадочно раздумывает, как ей поступить.
- Ну, хорошо, - наконец сказала она, приняв решение. – Давайте продолжим его в другом месте.
Лукас и Роуз с удивлением посмотрели на нее. Элис мелодично рассмеялась.
- Нет, я имела в виду, не у вас… просто мне надо ехать к тетушке в Бирмингем. Может быть, вы меня подвезете, и поговорим по дороге? Не хотелось бы приезжать к ней за полночь…

Роуз вела машину и прислушивалась к диалогу, ведущемуся на заднем сиденье.
- Послушайте, мистер Норт, но это ерунда какая-то… Я знаю Бэрка с детства, мы всегда были в прекрасных отношениях, он мне доверяет… да, мы с ним не расписаны, но нам это и не требуется… я практически все о нем знаю… какой терроризм, о чем вы?
Лукас чувствовал, что Элис сильно напряжена, что она волнуется, как человек, который хочет убедить других в том, в чем он сам не был до конца уверен. Эти слова она повторяла уже как минимум раз двадцать на все попытки Норта хоть как-то найти с ней общий язык. Будучи женщиной умной она не отрицала близких отношений с О’Хара, но и никакой другой информации выдавать тоже не желала. Лукас решил пойти ва-банк:
- Элис, вы не сможете меня убедить в том, что он законопослушный гражданин…
- Почему? – удивилась Элис.
- Потому что для всех он исчез уже года три назад… а вы ни разу об этом не обмолвились… наоборот вы говорите о нем так, словно общаетесь каждый день…
Актриса со страхом посмотрела на Норта.
- Исчез?... Как исчез?.. Но он приезжал ко мне не далее как в воскресенье…
- Да, но для всего мира он пропал, испарился, не существует…
- Но…
- Не надо «но», Элис… вам лучше поверить нам и подсказать, где его можно найти…
- Я боюсь, мистер Норт… но это подло… - вдруг разревелась она. – Получается, все это время он меня обманывал…
- Боюсь, что так…
- Что ему будет?..
- Тюрьма, и надолго… как суд решит…
- Поклянитесь, что это правда… ну, что он…
Лукас кивнул.
Машина подрулила к дому тетушки Элис. Все трое вышли из машины.
- Ну, что, Элис? – мягко поторопила ее Роуз. - Где его можно найти?..
- В Лондоне… - Актриса торопливо продиктовала адрес, повернулась и скрылась в воротах парка старинного викторианского особняка.
Лукас достал мобильник и набрал номер Гарри:
- Обеспечь пожалуйста охрану Элис Леман…
- Слушаюсь, - раздраженно ответил Пирс и повесил трубку.

Бэрк О’Хара был арестован рано утром в подсобке универмага Харродс, где он работал грузчиком. Увидев вошедшего в комнату Лукаса и трех бойцов спецназа, он не стал притворяться, что не понимает, зачем они пришли. Встал со стула, сидя на котором он читал газету, и протянул вперед руки, на которых секундой позже защелкнулись наручники. Лукас набросил ему на скованные руки пиджак, чтобы они не так сильно обращали на себя внимание и вывел задержанного на улицу…
- Гарри, его надо поместить в одиночку и удвоить охрану… - потребовал Лукас после того, как Гарри Пирс сдался и прекратил бесполезный допрос. На все его вопросы О’Хара отмалчивался либо отвечал, что Пирс ошибается. Лукас же, после того, как попросил, чтобы Гарри вел допрос в своем кабинете, устранился от участия в нем, и сидя в кресле у окна равнодушно наблюдал за происходящим.
- Очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, - проворчал Пирс, искоса глядя на своего подчиненного. – Я бы предпочел дожать его сейчас…
- Не надо, дай ему время подумать, - Лукас выглядел озабоченным и очень уставшим. Словно на него вот сейчас легли еще какие-то дополнительные обязанности, о которых Гарри не имел ни малейшего представления.
- Знаешь что, - вдруг сказал Норт. – Пошли перекусим… со вчерашнего дня ведь ничего не ел…
Гарри кивнул.

Я - не волшебник

Террориста поместили в одиночку. Норт и еще два сотрудника МИ-5 расположились в соседней с ним камере. Лукас нервничал, то вставал и начинал ходить по камере, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью, то садился на металлическую пружинную кровать и подперев голову рукой, о чем-то думал. Контрразведчики впервые видели своего коллегу в таком состоянии. Оказывается, Норт был далеко не такой каменно спокойный, как им всегда казалось.
Наконец за дверью послышались шаги, тихие и осторожные. Лязгнул засов. Лукас замер, как пантера перед прыжком. Дверь соседней камеры стала приоткрываться, и Лукас медленно приоткрывал свою. Вдруг раздался крик, грязные ругательства, завязалась возня, и ворвавшийся в камеру Лукас увидел, что гость лежит на полу, со скрученными за спиной руками, на нем восседает О’Хара, а рядом валяется беретта с глушителем.
- Принимай своего красавца, - О’Хара встал, силой заставив подняться лежавшего на полу человека. Тот обернулся и Лукас увидел перед собой секретаря Пирса – Кейна. Тот резко рванулся, но О’Хара даже не дал ему пошевелиться. Сотрудники МИ-5 с удивлением смотрели то на «террориста», то на Кейна с Лукасом.
- Сволочь, - процедил бывший секретарь. – Знал я, что тебе нельзя верить…
- Это точно…- улыбнулся Норт.
- Ничего я тебе не расскажу…
- Да куда ты денешься… - Лукас подмигнул ему.
- Ну а теперь объясни мне кто есть кто… - ворвался в камеру Пирс. – Почему я опять узнаю обо всем последним?..

Гарри, Лукас и Роуз сидели на веранде дома Пирса и наслаждались грушевым сидром. Роуз болтала с приятельницей по телефону, обсуждая покрой платья, которое та взялась ей сшить. По мере развития отношений с Лукасом Роуз все чаще обращала внимание на свой внешний вид, и Пирс с интересом ждал, когда же его лучшая сотрудница придет на службу в туфлях на шпильках и в вечернем платье…
- Ты мне все-таки объясни, когда ты понял, что кабинет прослушивают?
- А я видел, - улыбнулся Лукас. – Я в пятницу забыл у тебя в кабинете перчатки и вернулся за ними. Прошел со стороны черного хода, чтобы не тратить время, и когда уже открывал дверь из прихожей в кабинет, увидел, что там Кейн монтирует свою аппаратуру… Ну, ты понимаешь, почему я не стал кричать «на помощь», не стал его тут же разоблачать… мне стало интересно, а на кой фиг он это делает…
- И ты дал ему уйти, и ни слова не сказал мне… Лукас, а это ничего, что я там проводил совещания, выкладывал секретную информацию? Почему ты мне ничего не сказал об этом?
- Я тебя умоляю, Гарри, он твой секретарь, что нового и секретного он может узнать, кроме того, что и так знает? Он имел возможность слышать все из-за приоткрытой двери. Да и интересовали его совершенно конкретные сведения.
- Да, но почему тогда он повесил прослушку?
- Потому что ты накануне говорил с Макклейном из Интерпола о том, что постараешься помочь ему, и если узнаешь что-то об О’Хара, то сообщишь. Кейн решил не рисковать, вдруг он пропустит что-то важное…Я поинтересовался прошлым твоего секретаря и выяснил, что он раньше неоднократно контактировал с террористом, до его исчезновения… когда работал в ирландском комитете по борьбе с незаконным оборотом оружия… Его оттуда попросили уйти, по-хорошему. Ты не знал об этом, Гарри?.. – наигранно удивился Лукас. – Боже мой, как ты принимаешь людей на работу?..
- Ну, ладно-ладно… - проворчал Пирс. – Поэтому-то я и терплю твои выходки до сих пор… Дальше-то что?..
- А дальше все просто… Кейн боялся, что его шашни с О’Хара станут известны, очень боялся… настолько, что решился прослушивать твой кабинет, подумав, что тебе в голову не придет проверять свою собственную неприкасаемую крепость… оставалось его спровоцировать на активные действия, найдя О’Хара… тем более, что тебя попросили это сделать…
- Так, а ты откуда узнал об этом телефонном разговоре? – ощетинился Гарри.
- Макклейн сказал, - безмятежно сообщил Лукас, делая вид, что не замечает оценивающего взгляда начальника и продолжая рассказывать. – Я попросил своего школьного приятеля, который сейчас работает в полиции, сыграть роль О’Хара… А подруга Роуз неплохо изобразила его любовницу…
- А зачем вам это-то понадобилось?
- На тот случай, если Кейн будет интересоваться ходом поисков… Что я зря что ли распинался у тебя в кабинете о необходимости найти этого пропавшего террориста. Кейн работал в одиночку, и он должен был ходить на работу, чтобы ты ничего не заподозрил. Поэтому ему пришлось опять воспользоваться прослушкой, на сей раз в моей машине… ну а уж мы постарались его убедить в том, что честно ищем О’Хара… И у него оставалась одна единственная возможность прикончить его, когда мы поместили его на ночь в тюрьму. Ты помог нам расположиться рядом… Он подделал пропуск на беседу с ним и охрана его пропустила… Думаю, поговорив с Кейном, ты узнаешь еще много интересного…
Пирс кивнул.
- Думаю, он расскажет все, что знает… Ну, хорошо, Лукас, а где настоящий О’Хара?
- Ну ты даешь, Гарри… я же не волшебник… фиг его знает, где он… о нем уже не слышно столько времени, что я думаю, его уже нет в живых…
- А почему ты мне сразу все не рассказал?
- Гарри, ты и сам мог бы обо всем догадаться, если бы захотел…
- А зачем ты устроил этот спектакль с записочками?.. Написал бы правду… хоть раз в жизни…
Лукас усмехнулся.
- Гарри, ты не забывай, что ты начальник. Если бы я попросил разрешения на эту авантюру, ты просто обязан бы был мне отказать… ты же в отличие от меня должен действовать строго по правилам…а так ты ничего не знал, вся ответственность лежала на мне… Если бы не вышло, ты мог бы сказать: «Ох, опять этот Норт фортели выкидывает…», привлек бы к дисциплинарной ответственности… А победителей не судят… - Лукас вздохнул. – Гарри, если бы что-то пошло наперекосяк, я бы тебе все рассказал…
Пирс махнул рукой:
- Хорошего же ты обо мне мнения, если считаешь, что я стал бы прикрываться тобой…
Лукас слегка покраснел и опустил глаза. Гарри уже показалось, что вот сейчас впервые в жизни Норт извинится за свое наглое поведение.
- Значит, я могу продолжать в том же духе? – услышал он.

@темы: детектив, Лукас Норт

---

Клип "О службе и любви".

[Санни Скай]

Немного о службе и много - о любви.
Герои традиционно отчаянно друг другу лгут. %)
Но одна из множества правд, которую скрывают оба, возможно станет известна.

Video: "Robin Hood" ВВС.
Music: звуковая дорожка из к/ф "Служебный роман".

Отказ: Не претендую ни на музыку, ни на героев. Не ищу никакой материальной выгоды.

@темы: Робин Гуд, Мэриан, Гисборн, Шериф, Клипы

---

Время сказать: «Прощай!»

[Magicgreza]

легенды и жизнь

- Марион - любовь всей моей жизни, она всегда была твоей, - светлая улыбка озарила его лицо.
Гай вздохнул как-то легко и счастливо, и его душа покинула тело.
Робин со сводным братом быстро бежали по подземному ходу, через который люди Гуда выводили жителей замка. Едва последний из них покинул его пределы, как великолепный замок, построенный несколько веков назад, взлетел на воздух.
- Ура! – разнеслось по всей округе.
Победители радостно вопили, а их предводитель медленно шел в сторону леса, не оглядываясь. Он спешил, яд уже начинал действовать и понемногу отбирал силы. Ему надо было успеть попрощаться с Шервудом.
Мач оглянулся:
- А где Робин? Куда он делся?
Маленький Джон указал рукой в сторону леса:
- Он там. Он прощается с Шервудом. Скорее, мы можем не успеть.
Вся ватага рванула в лес.
Робин уже лежал под большим деревом, силы уходили из него. Но все же он нашел в себе силы подняться и подойти к друзьям.
- Настала пора прощаться, - с печальной улыбкой проговорил он. – Вы пойдете своей дорогой, а мне пора туда, где меня ждут.
Он обошел соратников, обнял каждого.
- Ну, вот и все!
Медленно он дошел до того самого дерева, лег под ним… В закатном свете лучей солнца перед ним возникла Марион, вся такая нежная и воздушная. Она улыбалась и протягивала ему руки.
- Марион, - прошептал Робин и испустил дух.

Музыка отзвучала. Юный менестрель легко поднялся на ноги и улыбнулся собравшимся.
- Вот и все! А теперь – не поскупитесь.
Народ зашевелился, доставая кошельки.
За окнами бушевала вьюга, стояла лютая зима 1199 года. Король Ричард совсем забросил свою страну, возложив все полномочия на брата Джона. Тот, в свою очередь, обложил Англию безумными налогами на все, хорошо хоть воздух и вода пока были в свободном доступе.
Недавно отшумели рождественские праздники, но в гости еще не разъезжались. Мало кому хотелось в такую метель высовывать нос из натопленного помещения. Люди сидели за столами, кто-то играл в карты, кто-то обсуждал планы на ближайшую весну, но когда запел этот мальчик, все позабыли о своих делах. До того чистым был его голос, так одухотворено лицо и невинны глаза, что люди невольно подсаживались ближе к нему. И вот песнь о Черном рыцаре, благородном разбойнике Робине и прекрасной деве Марион закончилась. Все с нетерпением ожидали конца, но когда это произошло, разочарованно завздыхали.
Менестрель уже собрал немало денег, как вдруг из самого дальнего угла зала послышалось:
- Это что же все? Не может быть! Не мог он умереть, так и не познав счастья!
Голом принадлежал юной леди Милфорд. Ей было всего 11 лет, но отец уже назначил ей жениха и оговорил день свадьбы. Девочка никогда не видала своего нареченного, да она и не жаждала его видеть. Легенды о прекрасной Марион и сэре Гае, которые она слышала с самого детства, взбудоражили ее фантазию. День и ночь мечтала она о Черном рыцаре, который непременно приедет и увезет ее и опостылевшего дома и непременно убьет ее противного жениха. Девочка прошла мимо остолбеневших гостей и остановилась нос к носу перед менестрелем.
- Этого не может быть, - упрямо повторила она, - Сэр Гай жив!
- Может быть, ты видела его? – улыбаясь, поинтересовался юноша.
- Нет. Но он не мог умереть!
- Он узнал, что такое счастье, - тряхнул головой юноша.
- Его никто не любил! – топнула ножкой Мэри.
- А Мэг?
Девочка на мгновение растерялась.
- Это не то. Не просто, чтобы сказала: люблю. Пусть бы он прожил с ней…
- Но Черный рыцарь – воин. Он должен погибнуть в бою. Это счастье для воина, - вмешался в разговор мужчина, сидевший у камина.
- Нет, - девочка упрямо сжала губки.
- Вы не слушайте ее, - молодая женщина взяла девочку за руку и попыталась увести от музыканта. – Она насочиняла себе, что этот мифический Гай приедет за ней и спасет. А его нет и не было никогда. Правда ведь?
Музыкант пожал плечами.
- Я могу попробовать… спеть историю немного иначе, - он замялся, - только прошу прощения, сочинять буду на ходу, поэтому не обессудьте.
- Давай, парень, не тушуйся! Сочиняй! – полетели отовсюду крики.
Девочка села на скамью, ее мать присела рядом.

Менестрель тронул струны.
- Только подскажите… с чего начать-то?
- Пусть они не умирают, - тихо попросила Мэри.
- Тогда это не будет легендой, - подмигнул менестрель.
- А что в легенде нельзя, чтобы все живы?
- Детка, это было очень давно, - прошептала мама.
- Ну, положим, не очень. Но было ли… вот вопрос, - загадочно улыбнулся мальчик, наигрывая на лютне.

Я речь поведу о далеких годах
Хей-хо,
Славный разбойник жил в наших лесах
Хей-хо,
Но только был враг у него жесток,
Хей-хо,
Он-то и выгнал его за порог,
Хей-хо.

Слушайте песню мою, друзья,
Хей-хо
Пусть вам солжет кто другой – не я
Хей-хо
Я же всю правду поведаю вам
Хэй-хо
О Робине, Гае и Марианн,
Хей-хо.

Гай Робину страшно завидовал с детства,
Хей-хо.
Ведь жили мальчишки всегда по соседству
Хей-хо,
Когда же Гай увидал Мариан,
Хей-хо
Решил и ее прибрать он к рукам,
Хей-хо.

да только девица не промах была
Хей-хо
Разбойнику сердце свое отдала,
Хей-хо,
Над Гисборном лишь потешалась она,
Хей-хо,
Но Гуду всегда оставалась верна,
Хей-хо.

Мальчик замолчал, переводя дух.
- А о любви будет? – тихо спросила Мэри.
- Тебе о чьей любви? – улыбнулся певец.
- Пусть Гая кто-то полюбит, пусть он не умрет, - попросила девочка.
Менестрель задумался. То, что сочинялось у него, совершенно не походило на любовную балладу. Скорее, он смеялся над Гаем. Как же сделать его… другим? Может, не врагом?
- Эй, ну ее эту любовь. Давай дальше про то, как провели Гая, - хохотнул какой-то мужчина.

А Гисборн влюбленный ей доверял,
Хей-хо,
И темною ночью он молча страдал,
Хей-хо.
Но с Гаем была она холодна,
Хей-хо,
И Гуду всегда оставалась верна,
Хей-хо.

Обозы, телеги и сундуки
Хей-хо
Опустошали лесные стрелки,
Хей-хо.
Пустела казна, веселился народ,
Хей-хо,
Пуская шерифа казну в оборот,
Хей-хо.

Мальчишка закашлялся.
- Эй, парень, - донесся мужской голос с дальнего конца стола, - а давай-ка на пару.
Из-за стола поднялся монах, пройдя по залу, сел рядом с менестрелем.
- Так на чем ты остановился? – спросил нежданный певец.
- На казне шерифа… - недоуменно пробормотал мальчик.
- Ага… Вы позволите, я немного подумаю… Все же у меня не такой опыт по части сочинения баллад, - усмехнулся монах.

- Но только не ведал того Робин Гуд
Хей-хо,
Что после с крестьян три шкуры сдерут,
Хей-хо,
И будут они голодать круглый год
Хей-хо,
Веря, что Робин их снова спасет,
Хей-хо.

Девица же наша в замке жила
Хей-хо,
Вкусно ела и сладко пила,
Хей-хо,
Не отказалась ни разу она,
Хей-хо,
От сочного мяса и от вина,
Хей-хо.

Менестрель бросил недовольный взгляд на соперника и задумался.

Тем временем Робин носился в лесах
Хей-хо,
Среди войска Гая сея ужас и страх,
Хей-хо.
Бежали они от него без оглядки,
Хей-хо,
Лишь только сверкали по лесу их пятки,
Хей-хо.

Мужчина улыбнулся.

А Гисборн вассалом преданным был
Хей-хо,
По-своему Англию сильно любил,
Хей-хо
Считал, что порядок быть должен во всем,
Хей-хо,
И должен Робин вернуться в свой дом,
Хей-хо.

Но Робин свободой был опьянен,
Хей-хо,
Забыл и о том, что знатным рожден,
Хей-хо,
И с шайкою бегал он по лесам,
Хей-хо,
Забыв и деве своей Марианн,
Хей-хо .

Гай Гисборн, и правда, девицу любил,
Хей-хо,
За взгляд и улыбку всей простил,
Хей-хо,
Она ж не ценила дружбы его,
Хей-хо,
Как не ценила его самого
Хей-хо.

Менестрель тронул струны, но песня не складывалась. Он с досады бросил ее на стол.
- Вот и славно… Вы говорите легенда, - мужчина вздохнул, - пожалуй, что и легенда. Только ни одна легенда не возникает на пустом месте. Я вот хоть и не балладой, а про Черного рыцаря вам, пожалуй, поведаю.

Про детство говорить не буду. Много в нем было всего и хорошего, и дурного. Да только не завидовал он никогда Робину. Просто часто с ним поступали несправедливо. Но отец научил его честно служить королю. И, должен вам сказать, он служил Ричарду верой и правдой. Прежде чем стать помощником шерифа, которого, к слову, тоже назначили с подачи Ричарда, он прошел нелегкий путь. Впрочем, так жили многие бастарды-бессеребренники. Скитались по дорогам, нанимались в армию, шли в Святую Землю в надежде разбогатеть. И он был из их числа. Другое дело, что он был не только хорошим воином, но и недурным военачальником. А значит, умел думать. Это не моя попытка оправдать его, так говорили многие, знакомые с ним. В один прекрасный день он усомнился в целесообразности пребывания англичан и короля на Святой Земле. Сначала он прогнал эту мысль, но она не отпускала его. И в конце концов отправился к Ричарду – рассказать, убедить ехать в Англию. Скажете –глупо? Возможно. Только к кому идти, если он его лучший военачальник, безоговорочно верящий ему. Ведь король – наместник Бога на земле! Король его не понял, поднял на смех. И вот тут-то и подвернулся ему человек, думающий так же. Так начался орден «Черных рыцарей».
Да, вот еще что… его обвиняют в том, что он отправился в Палестину, чтобы убить Ричарда. Как там в легенде? Две недели? Это, братцы мои, смешно. Знаете, сколько мы плыли до Святой Земли? А я вам скажу.. год нас валандало по морю. Год. Шторма, отсутствие пищи, грабежи и набеги.
Мужчина расхохотался.
- Да-да, вот они – рыцари Креста. Сами грабим и убиваем, насилуем и разоряем… но мы же это делаем со Святым именем на устах. Как будто Всевышнему легче от того, что мы прикрылись его именем и мародерствуем. Гай хотел убить короля. Еще тогда, до возвращения в Англию. Он почти сделал это. Но его поймали, и наш великодушный Ричард отпустил его… без еды, питья и оружия. По пустыне.
Мужчина продолжал свой рассказ, все слушали внимательно и увлеченно. Часы пробили полночь.

- Конечно, самое время для сказок и легенд. Полночь. Зима. Нечего делать, - раздался с галереи насмешливый голос. – Довольно, Уорвик.
По лестнице быстро спускался мужчина в черном.
- Гисборн? – опешил рассказчик.
- Я. А что ты так удивился, словно я и не жил на свете, - хмыкнул Гай.
- Но замок… взрыв… - недоумевал Уорвик.
- Уорвик, дорогой мой, замок, построенный викингами.. моими предками… не рухнет как карточный домик. Да, он немного осел и кое-где пришлось долго латать…
- Погодите, - из-за стола встал герцог Керши, - вы утверждаете, что вы Гай Гисборн? Но он же погиб…
- Вы при этом присутствовали? – осведомился Гай.
- Нет. Но такая рана…
Гай расхохотался.
- Ах, вот в чем дело… Понимаете, какая штука. Я правда жил и живу. Я действительно хотел убить Ричарда. И он на самом деле отпустил меня на все четыре стороны, но безо всего. Я уповал только на Господа Бога. Это все, на что я уповал всегда. Из всего рассказанного правды не так и много. А она в том, что я Гай Гисборн, шериф Ноттингема, отстроивший замок, правящий в этой округе.
- А вы женаты? – подала голос Мэри.
- Малышка, я бы не отправился тебя спасать. Прости. Возможно, мой сын помог бы тебе. Впрочем, мне трудно сказать, где сейчас находится мой сын. Нет, тот, что родился через год… после моей смерти… тут, в замке. А вот первый… от любимой девушки, которая умерла в родах.. не знаю. Кстати, я всегда совершенно искренне считал, что я не должен любить.. и меня не должны…
- Господи, Гай, ну что ж такое! – Марион вышла с кухни. – и как не надоест-то. Пять лет позади. Робин исчез. Ты женился. Что еще не так?
- А это моя очаровательная жена, - улыбнулся Гай, - леди Марианн Гисборн. Все так, дорогая. Именно эта женщина убедила меня в том, что меня еще можно любить.
- Так Вы ее не убивали?
- Я прошу тебя, Гай… напиши ты уже мемуары что ли. А то ж каждый год одно и то же. Тебе не надоело?
- дорогая моя, мы с тобой – легенды, а легенды надо подпитывать. Мемуары… напишу… состарюсь и напишу… А так – впереди еще много чего ожидает.
Гай прижал к себе жену, а Марианн покачала головой.
- Ты неисправим, но за это я тебя всегда любила.

@темы: Мариан, проза, легенды и реальность, Гай Гисборн

---

"А царь - ненастоящий..."

[Светинка]

*Аффтар самозабвенно курил траву, которой его угостили сценаристы.
** Начато за здравие, закончено за упокой...

приглашаю присоединиться

Стол был накрыт на двоих, но шерифа в столовой не было. Гай пожал плечами и сел завтракать один. По-хорошему, следовало бы дождаться Вэйзи, ибо этикет запрещал садиться за стол до тех пор, пока свое место во главе стола не займет старший по положению, но Гисборн решил в очередной раз плюнуть на этикет. Если шерифу попала вожжа под хвост, то он мог сейчас заниматься чем угодно… и ожидая его Гай рисковал остаться без завтрака. Желание поесть перевесило, и он, сев за стол, принялся с аппетитом поглощать овсяную кашу.
- Гисборн… - голос шерифа заставил его вздрогнуть. Но он тут же успокоился. Вэйзи был встревожен, в его тоне явственно чувствовалось недоумение. И ему было не до наглости подчиненного. Он сел, придвинул к себе миску.
- Гисборн, исчезло мое фамильное привидение…
Гай решил, что он ослышался.
- Простите, милорд?..
- Что непонятного? – взорвался шериф. – Исчезло привидение, которое я привез сюда, когда поселился в этом замке.
Мысль, что над ним, Гаем, смеются, быстро пропала. Тон Вэйзи не позволял усомниться в серьезности сказанного. Но зато возникла другая мысль: шериф наконец-то сошел с ума. Гай уже стал прикидывать, какую пользу можно извлечь из этого, но Вэйзи его одернул:
- Ты о чем думаешь, Гисборн? О чем ты все время думаешь? Почему ты вообще думаешь, когда тебе надо дело делать?
- Больше не буду, милорд… - покаянно ответил Гай, скрывая улыбку. Ах, как кстати, что Вэйзи рехнулся… На такую удачу он даже не мог рассчитывать…
- Пожалуйста, милорд, расскажите мне все, что вы знаете, чтобы я мог заняться поисками.
- Ничего особенного я не знаю, - отрезал шериф. – Я его привез и поселил за восточной галереей…
Гай, чтобы скрыть волнение, нарочито спокойно взял бутыль с вином и разлил его по чаркам. А ведь, действительно, шериф всегда, сколько он помнил, запрещал заходить в эти помещения посторонним лицам. Даже слуги наводили там порядок в присутствии шерифа. Вэйзи всегда был ненормальным, а он Гай, обнаружил это только сейчас, когда дело зашло слишком далеко. Похоже, ему-таки придется искать это фамильное привидение… ну что ж, поищем… заодно и решим, что делать с шерифом…
- Как оно хоть выглядит? – без особой надежды спросил Гай.
- Гисборн… Как по-твоему может выглядеть привидение?.. Разумеется, как привидение…
- Я его никогда не видел милорд…
- Все правильно… ты его не видел, потому что это мое привидение… понимаешь? Мое…
- Понимаю, - Гай согласно наклонил голову, пряча смеющиеся глаза. – Но как я тогда его буду искать?
- А вот это твое дело, - отрезал Вэйзи и стал есть.
Гисборн задумчиво смотрел на него. У него возникло ощущение, что он что-то упустил в разговоре, а глаза и выражение лица шерифа говорили о том, что он о чем-то очень сильно беспокоится, что он просит помощи у Гая, пусть и в такой оригинальной форме. И сейчас, когда он механически поглощал кашу, он совсем не производил впечатления свихнувшегося человека.
- Кроме того, что он там жил, его присутствие еще в чем-то выражалось?
Вэйзи недоуменно взглянул на Гая.
- Ты имеешь в виду, гремел ли он цепями, ухал ли по ночам или скрипел ставнями?
- Что-то вроде…
- Если он это и делал, то никто об этом не слышал… Ты сам-то хоть раз слышал об этом?
- Нет, милорд… но я так же и о привидении вашем слышу первый раз…
- Мое привидение было вполне нормальное… - отрезал шериф. – Оно не хотело обращать на себя внимание других.
«М-да… - подумалось Гисборну. – Скорее наоборот, привидение у него тоже не вполне нормальное, как и он сам… хоть это логично…».
- Хорошо, милорд, сразу после завтрака я займусь поисками.

Гай наконец-то попал в святая святых Вэйзи – в помещения за восточной галереей замка. Здесь оказаться можно было только со стороны галереи. Гисборн точно знал, что никакого другого входа в эти покои не было. Обиталище призрака выглядело, как ему и полагалось, нежилым. Три просторные равнодушно меблированные комнаты были неестественно чистыми, на кровати никто никогда не лежал, сундуки никто никогда не открывал, окна тоже не растворялись бог знает сколько времени. Гисборн задумчиво стоял посреди гостиной. Чем дальше, тем больше у него складывалось ощущение, что все это театральная декорация. Придя к такому выводу, он стал внимательно осматривать все углы и закутки в поисках разгадки. Бесполезно. Проведя здесь несколько часов, Гай уже хотел вернуться к себе, как вдруг взгляд его снова упал на кровать, массивную, занимающую едва ли не половину комнаты. Он смотрел на нее сотню раз за сегодняшний день, но сейчас ему пришло в голову, что он не проверял, что же находится под ней.
Собрав силы он за несколько приемов отодвинул тяжелую кровать от стены и присвистнул. На полу явственно просматривалась дверь с массивным бронзовым кольцом – то ли в подвал, то ли в тайный ход. Гисборн вспомнил расположение комнат замка. Внизу располагалась сокровищница шерифа. Вряд ли ход был сделан для того, чтобы попасть туда. Но вокруг сокровищницы, минуя ее, шла другая галерея, из которой был выход прямо в покои шерифа. По этой галерее никто, кроме шерифа, самого Гая и стражи, никогда не ходил. И никакого другого выхода там тоже не было.
Решив не гадать понапрасну, Гисборн потянул за кольцо и спустился по каменной винтовой лестнице. Пройдя несколько шагов до выхода, он уперся в плотную темную занавесь на карнизах. Осторожно отодвинул ее и… оказался в комнате Вэйзи, в самом дальнем и темном ее углу. Огляделся. Шерифа не было. Он собрался уже вернуться обратно, повернулся к выходу и замер. Прямо перед ним был камин, точнее то, что он принимал за камин все это время. Мастерски изображенный на большом холсте, потрясающая иллюзия. В памяти возник рассказанный однажды под пьяную лавочку посланцем принца Джона случай о том, как Вэйзи не понравился портрет, нарисованный с него ноттингемским художником, и он приказал казнить мастера. «А портрет ли это был?» - подумалось Гаю. Он вернулся обратно в покои «привидения» и через восточную галерею вышел во двор.
«Слишком много сложностей для простого привидения…"
Гай обнаружил Вэйзи в нижнем дворе, в оружейной лавке, где тот приценивался к метательному топорику на короткой рукояти. Они встретились взглядами, шериф коротко кивнул, заплатил требуемую оружейником сумму и с топориком в руке подошел к своему советнику.
- Ну, что? – негромко спросил он.
- Это ведь человек, милорд… - с непонятной усмешкой без всяких предисловий выдал Гай. На секунду ему показалось, что сейчас топорик опустится ему на голову. Потом шериф расхохотался.
- Надеюсь, ты не поверил всерьез в эту сказку с привидением, Гисборн…
Гай с огромным трудом сохранил самообладание. Его бровь театрально поползла вверх.
- Что вы имеете в виду, милорд? Вы придумали это нарочно?
- Не нарочно, а специально, - буркнул шериф. – Мне очень хотелось посмотреть на твою реакцию… Опусти бровь… Мне на самом деле нужна твоя помощь…
Они вернулись в замок и прошли в покои Вэйзи. Гай прошел к окну и сел в кресло, а шериф как всегда устроился за своим огромным столом.
- Это действительно человек, - подтвердил Вэйзи. – Мой брат, близнец…Он несколько лет назад поссорился с принцем Джоном и я вынужден был приютить его здесь, в замке, потому что он наотрез отказался покидать Англию. Он был уверен, что Джон его найдет где угодно и прикажет убить. А здесь, под самым носом, ему ничего не будет угрожать. Его даже не подумают искать в Ноттингеме. И он оказался прав. Я искал средство примирить его с принцем, но так ничего и не вышло. В конце концов мы решили, что ему лучше уехать туда, где его никто не узнает, например в Киев или Владимир. Ведь нельзя же просидеть взаперти всю жизнь. А на Руси не так и плохо.
- И он исчез… - подытожил Гай. – Может быть он как раз и уехал?
- Он не уехал бы, не сообщив мне, - категорически отверг шериф. – Он исчез, пропал, его украли… и его надо найти. Он никогда не выходил из замка одновременно со мной… это всегда был либо я, либо он.
- Но Джон знал, что вас двое?
Вэйзи кивнул.
- Да, но мы распустили слух, что брат уехал в Палестину… агенты Джона до сих пор рыскают в Святой земле… это совершенно точно. Я присягал принцу, но своего брата я ему не отдам.
- Кто еще знал, милорд, что у вас есть брат?
- Кроме принца – никто, Гисборн, я уверен в этом… родственники знают, но они не выдадут.
- А Джон может как-то вас различить?
- У меня на правом ухе небольшой шрам с детства… у моего брата его, соответственно, нет.
«Почему мне никогда не приходило в голову смотреть на уши Вэйзи? – с грустной иронией спросил сам себя Гай. – Как я теперь узнаю, с кем из братьев я сейчас на самом деле говорю? Может быть это не Вейзи, а его брат, тогда все, что он говорит, будет с точностью до наоборот. Может быть, один из них прикончил другого?.. Да, но тогда зачем вообще устраивать эти поиски, если никто ничего не знал? Тогда было бы лучше вообще молчать…».
- Вы боитесь, милорд, что ваш брат попал в руки принца?
- В руки принца?... Всякое может быть… кроме того я не хочу, чтобы кто-то знал, что у меня есть брат…
- Вы с ним часто менялись местами? – усмехнулся Гай.
- Да, он частенько оставался тут за меня, - Вэйзи возвратил ему усмешку. Или – не Вэйзи? Гай почувствовал, что у него голова идет кругом. Раз часто, значит никак не проверить, кто перед ним. Какой бы момент их совместной работы он бы ни пожелал вспомнить, он никогда не будет уверен, что в тот момент рядом с ним находился настоящий Вэйзи. Да пошли они оба…!
- Ну, слава богу, разъяснилось… А то мне, милорд, частенько казалось, что у вас раздвоение личности, - не удержался Гай.
- Ага, - захохотал Вэйзи. – Я тебя не виню, Гисборн. Он еще более ненормальный, чем я… - Он помолчал. – Но его надо найти. И я хочу, чтобы ты помог мне это сделать.
Гай кивнул. Ему и самому было интересно.
Однако несмотря на все поиски, которые предпринимали шериф и Гай, брат-близнец так и не был найден. Время шло. Гай, занятый своими переживаниями и вечной охотой за Робином Гудом, начал забывать об этой истории, так как исчезновение «второго шерифа» прошло без всяких последствий. И даже, когда Гай решился убить своего начальника по приказу Джона, он не вспомнил о том, что у Вэйзи есть брат-близнец. Брат, который тоже умел быть шерифом. Только увидев «ожившего» Вэйзи Гай начал понимать, что произошло. В какой-то момент братья, видимо, поссорились между собой, и брат решил расправиться с Вэйзи, и выдать себя за него. Настоящий шериф сбежал от своего брата к Джону и оба ждали того момента, когда можно будет тихо расправиться с самозванцем и без лишнего шума вернуться обратно. Гай потребовался самозванцу для придания законности его пребывания на посту шерифа. Именно поэтому он и раскрыл ему тайну. А потом, испугавшись, что Гай может что-то заподозрить, он отправил его к принцу Джону, в надежде, что тот прикажет прикончить его. О подмене в известность Гисборна никто не поставил. Джон просто попросил его прикончить шерифа. А Гай, который ждал такой просьбы, охотно согласился. И никто не собирался всерьез вручать ключи от Ноттингема ни Гаю, ни Изабелле… Вэйзи возвращался на свое законное место…

@темы: фанфикшн, Гай Гисборн, шериф Вэйзи

---

Как в средние века люди добирались из одного города в другой?

[Светинка]

pochemuchca.ru/sredn-vek/srednevek83.html

От одного города до другого можно было добраться разными способами, по суше и по воде. По суше чаще всего отправлялись на повозках или верхом.

читать

В раннее средневековье в повозки впрягали быков— о последних королях франкской меровингской династии хронист Эйнгард писал, что они ездили из одного поместья в другое на повозках, влекомых быками, «по крестьянскому обычаю». Позже, в эпоху развитого средневековья, когда научились запрягать лошадь так, чтобы хомут давил ей на плечи, а не на шею, стало возможным впрягать их в повозки, и езда стала более быстрой. В странах Средиземноморья с этими же целями использовали ослов и мулов. Если путь был недалек, например, крестьянин вез на городской рынок на продажу птицу, рыбу, фрукты, на повозке везли поклажу, а хозяин шел рядом.
Купцы, отправляясь в дальнюю дорогу, снаряжали обоз, а сами, вместе с помощниками и слугами, ехали верхом. В средние века в деревнях и селах часто появлялись бродячие торговцы, которые продавали мелочь, нужную в обиходе, но редкую в деревне: веревки, булавки, ленты, пряжки, снадобья, сладости. Они везли поклажу в мешках, переброшенных через спину мула или осла (лошадь была редкостью — она стоила гораздо дороже), а иногда и в коробке на спине.
Знатные люди путешествовали верхом, знатные дамы — в крытых повозках (к концу средневековья их украшали шелком, бархатом). Обычно с собою брали запасных лошадей, чтобы можно было менять их в дороге. Иногда этим злоупотребляли, и короли издавали специальные законы, ограничивающие количество верховых и вьючных лошадей у знати, чтобы их чрезмерное количество не нанесло ущерба тем городам, куда заезжали такие путешественники.
Дороги в средние века не были безопасны — горные перевалы, зимние метели, лихие люди-разбойники — могли помешать путнику. Ему в помощь во многих местах, особенно в горах, строились специальные приюты, где люди могли переночевать или переждать
непогоду; смотрители этих приютов были обязаны в туман и метель звонить в колокол, выходить на дорогу, встречать путников и провожать их через опасные места. В городах путешественники останавливались в гостиницах, для паломников сооружались специальные постоялые дворы; но можно было постучаться и в ворота монастыря и даже в любой дом — мирный путник мог рассчитывать там на пристанище. Короли и знатные люди широко пользовались и своим правом постоя. Когда они приезжали в город или замок своего вассала, любой горожанин или владелец замка должен был предоставить им свой дом с утварью и кормить их, что было почетно, но
очень разорительно.
Передвигались и речными путями — это было дешевле, а иногда и быстрее, чем по суше. В средние века реки были более полноводными, а суда — более легкими, чем сейчас, поэтому многие реки, о которых мы и подумать не можем как о судоходных, несли сотни купеческих кораблей. Хронист пишет, что в XIV в. на реке Мондегу у Коимбры в Португалии одновременно собиралось до сотни кораблей, а у Лиссабона — до 400. Гораздо опаснее были путешествия по морю: бури и пираты подстерегали корабли. Один из участников путешествия 1217 г. из Фрисландии в Святую Землю оставил подробное описание плавания: крестоносцы не раз попадали в бурю, не раз много дней ждали попутного ветра, подверглись нападению пиратов и сами разграбили два города, заблудились в Средиземном море и, наконец, через год добрались до Акры. Более быстрым и если не безопасным, то надежным, плавание по морю стало после изобретения компаса, астролябии и косого паруса— он позволил двигаться не только по ветру, но и против него, галсами. При благоприятных условиях по воде можно было за день покрыть 100—150 км, по суше — 30—40.

@темы: История, средние века, дорога