памяти Николая Васильевича Карпова
но так хотелось, чтоб была14 ноября 1935 года. Париж. Национальная академия изящных искусств.
В этот день, в обычно полупустом актовом зале Национальной академии, было не протолкнуться. Студенты, преподаватели, обслуживающий персонал, чудом попавшие сюда горожане заполонили все: они сидели на стульях, подоконниках, стояли в нишах и дверях, кто-то даже полулежал у самой кафедры… Все они собрались, что бы послушать одного из лучших искусствоведов, большую любительницу импрессионистов, Каролин Виту. Однако все ее регалии и знания с лихвой перечеркивало то, что она не только жила во времена расцвета импрессионистов, но, по слухам, была знакома с ними.
Каролин Виту было около 70 лет. Эта элегантная изящная дама, с красиво уложенными седыми волосами, в простом, но довольно дорогом костюме, словно несла в себе всю ту прелесть, которую когда-то провозглашали импрессионисты. Она и сама была будто невесома: легкие духи, почти незаметные тени, помада, не бросающаяся в глаза и мягкий, тихий голос, который, тем не менее, слышали все.
Она легкой походкой прошла между собравшимися, и ряд снова сомкнулся, не давая никому проскользнуть вперед. Поднявшись на кафедру, она оглядела всех.
- Здравствуйте, милые мои! – пролетел легким ветерком по рядам слушателей ее голос.
Она помолчала.
- Не правда ли, есть что-то забавное в том, что эту лекцию о Моне я читаю в залах цитадели классицизма и традиционного искусства, так долго не считавшего Моне и его друзей художниками. Мне думается, что бессмысленно рассказывать о вкладе этих художников в искусство, о нем все и так знают. Я, пожалуй, расскажу о… - она будто задумалась.
- Расскажите о Моне! – крикнул кто-то с задних рядов. – Каким он был.
Лицо женщины озарилось нежной улыбкой.
- Я расскажу вам одну историю из его жизни. Правда, узнали о ней совсем недавно. Кто-то, разбирая архивы и письма, наткнулся на кое-что любопытное, - она замолчала.
Задумчиво посмотрела в окно и заговорила:
- Недавно решили написать книгу о Моне. Вы, конечно, знаете, что один журналист уже предпринял подобную попытку, но тут нашелся еще один, которого не удовлетворили находки предыдущего, и он с удвоенным рвением взялся отыскивать что-то. И нашел. Это было тщательно сложенное письмо, которое Моне отчего-то хранил в самом дальнем уголке своего бюро. А потом пронырливый товарищ обнаружил и дневниковую запись.
«Вчера мне принесли письмо. На нем не было обратного адреса. Четким, красивым почерком было написано оно. В нем незнакомка писала о том, какое впечатление произвела на нее выставка. Такими простыми, чудными словами было написано оно, что мне показалось, будто свежестью повеяло на меня. Я перечитал его еще раз, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все было безрезультатно».
Париж, 1874 год, 15 апреля
- Друзья мои! – Клод обвел взглядом своих соратников. – Сегодня знаменательный день. Мы либо прославимся, либо провалимся. Но ничто и никогда не отвратит нас от нашего занятия. Мы пришли, чтобы стать первыми, кто покажет все в ином свете. Впечатление – вот то, ради чего мы и пишем наши картины. А впечатление не вечно. Оно в нюансах света, в одном миге. Пожелаем же друг другу удачи и признания.
Двери выставки распахнулись для парижан. Это было одно из самых оживленных мест Парижа – угол бульвара Капуцинок. Тут всегда было шумно и многолюдно, на это и был расчет молодых художников. С тревогой и нетерпением юных любовников наблюдали они за дефилировавшими по небольшому залу людьми. Те останавливались, вплотную подходили к картинам, рассматривая мазки и краски и, смеясь, исчезали за дверями. Моне кусал губы, его захлестывала досада и даже злость: кто такие эти парижане, почему позволяют себе смеяться над тем, что у него на душе, у него и его друзей, отчего так не принимают живое, стремясь к мертвому…
- Брось, Клод, что они понимают! – хлопнул его по плечу Базиль.
Моне улыбнулся друзьям.
- Мы докажем им, что мы художники. Они еще будут бегать за нашими картинами, - подмигнул он.
- Узнаю неунывающего Клоди, - хохотнул мрачноватый Сезанн.
А на следующее утро после злополучной выставки Моне принесли сложенный вчетверо листок.
«Уважаемый Клод Моне.
Вчера я была на вашей выставке. Я так не хотела уходить, но мне пришлось. Ваши картины и картины ваших друзей так необычны. В них столько света. Я не понимаю, почему они не нравятся людям. Это же и есть природа и жизнь. Живая жизнь. Вы настоящий художник. Когда я увидела «Восход солнца», мне показалось, что я стою рядом с вами на берегу этой реки и чувствую ее запах, свежесть утра, вижу алый всплеск рассвета. Спасибо Вам. Не надо мне отвечать. И искать не надо. Я и сама больше не буду писать. С уважением и…»
Подписи не было. Но с того момента Клод невольно искал ее: на выставках и прогулках, за городом и в шумном Париже… Искал взглядом в толпе, но увы.
- Смешно было предполагать, что то письмо поддержало его или помогло. Но, в любом случае, оно было очень кстати именно тогда и очень нужно ему, - Каролин замолчала.
- Мадам, ведь это же легенда! Этого не было! – крикнул молодой человек, стоявший в нише окна.
- Откуда Вы знаете, что было, а чего не было? – улыбнувшись, спросила мадам Виту.
- Но ведь об этом так никто и не написал, - возразил студент.
- Да, не написал. Может, Вы попробуете. Идите-ка сюда.
Молодой человек пробрался к кафедре.
- Как Вас зовут, юноша?
- Клод, - кашлянул бузотер.
- Символично, - ласково улыбнулась Каролин. – Так как? Напишите историю несостоявшегося романа?
- Я даже не знаю, было ли это… - пожал он плечами.
- А это ничего. Так вот… после этого письма долгое время не было ни строки от незнакомки. Но однажды пришло еще одно, а спустя несколько лет еще… девушка увлеченно следила за творчеством, описывала его картины… говорила, что производило на нее впечатление. Три, нет, четыре письма прислала она ему. Каждое – подобно признанию в любви, каждое заканчивалось просьбой не искать ее. И каждый раз он вновь отправлялся на поиски этой тайны, мечты, впечатления. И на его полотнах время от времени появлялся едва уловимый образ той, которую он никак не мог найти.
- Так они встретились? – глаза Клода горели от нетерпения.
- А Вы как думаете?
- Должны, если это правда, - тут же оговорился он.
- Они, действительно, встретились. Незадолго до его смерти. Она приехала к нему и все рассказала. О своей любви, о том, как он изменил ее жизнь и о том, почему не надо было искать ее.
Мадам Виту замолчала, о чем-то задумавшись.
- И впредь, когда будете смотреть на картины Моне, помните, там есть и та, которую он искал…
Каролин вышла из академии и отправилась к бульвару Капуцинок. Она шла не спеша, радуясь осеннему дню, на удивление солнечному и не сырому. Вот и бульвар, а там, на углу, кафе, где всегда собирались эти талантливые шалопаи. Она легко сбежала по лестнице вниз, присела за столик у окна.
- Гарсон, кофе и круассан.
- Простите, мадам, - раздался над ее ухом голос.
Она подняла глаза. Перед ней стоял Клод. То ли свет так упал на его лицо, то ли просто на секунду подвело зрение, но ей вдруг показалось, что перед ней стоит Моне – улыбчивый, молодой и счастливый. На секунду она прикрыла глаза, а когда открыла вновь, видение обрело черты студента.
- Садитесь, юноша.
- Расскажите мне о них. Вы так мало сказали…
- Милый мой, Клод, мне нечего больше сказать. Всю историю того романа я поведала…
- Неправда! – почти выкрикнул он. – Почему он не нашел ее?
- Он был женат и счастлив. К чему ему лишние приключения?
- А она?
- Она не хотела вмешиваться в его жизнь.
- Но почему она приехала перед его смертью?
- Потому что поезд уже не догнать, мой милый. Ты хотел спросить о другом. Задавай свой каверзный вопрос, да я пойду. Мне пора.
- Откуда вы знаете об этом?
- Скажу тебе по секрету – я и есть та незнакомка,- уголками губ улыбнулась она.
- Не может быть, - покачал головой юноша.
- Как знаешь, - она подмигнула ему, открыла сумочку, доставая деньги.
На стол выпал пакет.
Мадам Виту уже поднималась по лестнице.
- Мадам, Вы обронили, - Клод вскочил с места и протянул ей пакет.
- А это тебе, мой мальчик…
«Милый, милый Клод, я не отправлю это письмо, как сотни других. Но это я оставлю, а те я сожгла. Сегодня мой муж купил еще одну твою картину. Он мил в своем желании доставить мне удовольствие. Но что с тобой, милый Клод? Я чувствую, что-то происходит с тобой. Краски совсем иные, вечер мрачен… что произошло? Как жаль, что я никогда не увижу тебя, а ты не узнаешь меня. Но все к лучшему, все к лучшему».
Клод задумчиво скользил глазами по строчкам. Муж, 1874 год… мадам Виту..
- Да ей было тогда 12 лет! – хлопнул он себя по лбу.
На следующий день он бросился искать ее, но консьерж в ее доме сказал, что мадам уехала. А через несколько дней пришло известие, что она умерла в Живерни, в ночь с 14 на 15 ноября.
И Клод внезапно понял, что не было никакого «пронырливого журналиста», им суждено было стать ему. Именно поэтому пришла эта удивительная женщина в академию и рассказала эту историю… которой могло и не быть, но так хотелось, чтобы была.
В этот день, в обычно полупустом актовом зале Национальной академии, было не протолкнуться. Студенты, преподаватели, обслуживающий персонал, чудом попавшие сюда горожане заполонили все: они сидели на стульях, подоконниках, стояли в нишах и дверях, кто-то даже полулежал у самой кафедры… Все они собрались, что бы послушать одного из лучших искусствоведов, большую любительницу импрессионистов, Каролин Виту. Однако все ее регалии и знания с лихвой перечеркивало то, что она не только жила во времена расцвета импрессионистов, но, по слухам, была знакома с ними.
Каролин Виту было около 70 лет. Эта элегантная изящная дама, с красиво уложенными седыми волосами, в простом, но довольно дорогом костюме, словно несла в себе всю ту прелесть, которую когда-то провозглашали импрессионисты. Она и сама была будто невесома: легкие духи, почти незаметные тени, помада, не бросающаяся в глаза и мягкий, тихий голос, который, тем не менее, слышали все.
Она легкой походкой прошла между собравшимися, и ряд снова сомкнулся, не давая никому проскользнуть вперед. Поднявшись на кафедру, она оглядела всех.
- Здравствуйте, милые мои! – пролетел легким ветерком по рядам слушателей ее голос.
Она помолчала.
- Не правда ли, есть что-то забавное в том, что эту лекцию о Моне я читаю в залах цитадели классицизма и традиционного искусства, так долго не считавшего Моне и его друзей художниками. Мне думается, что бессмысленно рассказывать о вкладе этих художников в искусство, о нем все и так знают. Я, пожалуй, расскажу о… - она будто задумалась.
- Расскажите о Моне! – крикнул кто-то с задних рядов. – Каким он был.
Лицо женщины озарилось нежной улыбкой.
- Я расскажу вам одну историю из его жизни. Правда, узнали о ней совсем недавно. Кто-то, разбирая архивы и письма, наткнулся на кое-что любопытное, - она замолчала.
Задумчиво посмотрела в окно и заговорила:
- Недавно решили написать книгу о Моне. Вы, конечно, знаете, что один журналист уже предпринял подобную попытку, но тут нашелся еще один, которого не удовлетворили находки предыдущего, и он с удвоенным рвением взялся отыскивать что-то. И нашел. Это было тщательно сложенное письмо, которое Моне отчего-то хранил в самом дальнем уголке своего бюро. А потом пронырливый товарищ обнаружил и дневниковую запись.
«Вчера мне принесли письмо. На нем не было обратного адреса. Четким, красивым почерком было написано оно. В нем незнакомка писала о том, какое впечатление произвела на нее выставка. Такими простыми, чудными словами было написано оно, что мне показалось, будто свежестью повеяло на меня. Я перечитал его еще раз, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все было безрезультатно».
Париж, 1874 год, 15 апреля
- Друзья мои! – Клод обвел взглядом своих соратников. – Сегодня знаменательный день. Мы либо прославимся, либо провалимся. Но ничто и никогда не отвратит нас от нашего занятия. Мы пришли, чтобы стать первыми, кто покажет все в ином свете. Впечатление – вот то, ради чего мы и пишем наши картины. А впечатление не вечно. Оно в нюансах света, в одном миге. Пожелаем же друг другу удачи и признания.
Двери выставки распахнулись для парижан. Это было одно из самых оживленных мест Парижа – угол бульвара Капуцинок. Тут всегда было шумно и многолюдно, на это и был расчет молодых художников. С тревогой и нетерпением юных любовников наблюдали они за дефилировавшими по небольшому залу людьми. Те останавливались, вплотную подходили к картинам, рассматривая мазки и краски и, смеясь, исчезали за дверями. Моне кусал губы, его захлестывала досада и даже злость: кто такие эти парижане, почему позволяют себе смеяться над тем, что у него на душе, у него и его друзей, отчего так не принимают живое, стремясь к мертвому…
- Брось, Клод, что они понимают! – хлопнул его по плечу Базиль.
Моне улыбнулся друзьям.
- Мы докажем им, что мы художники. Они еще будут бегать за нашими картинами, - подмигнул он.
- Узнаю неунывающего Клоди, - хохотнул мрачноватый Сезанн.
А на следующее утро после злополучной выставки Моне принесли сложенный вчетверо листок.
«Уважаемый Клод Моне.
Вчера я была на вашей выставке. Я так не хотела уходить, но мне пришлось. Ваши картины и картины ваших друзей так необычны. В них столько света. Я не понимаю, почему они не нравятся людям. Это же и есть природа и жизнь. Живая жизнь. Вы настоящий художник. Когда я увидела «Восход солнца», мне показалось, что я стою рядом с вами на берегу этой реки и чувствую ее запах, свежесть утра, вижу алый всплеск рассвета. Спасибо Вам. Не надо мне отвечать. И искать не надо. Я и сама больше не буду писать. С уважением и…»
Подписи не было. Но с того момента Клод невольно искал ее: на выставках и прогулках, за городом и в шумном Париже… Искал взглядом в толпе, но увы.
- Смешно было предполагать, что то письмо поддержало его или помогло. Но, в любом случае, оно было очень кстати именно тогда и очень нужно ему, - Каролин замолчала.
- Мадам, ведь это же легенда! Этого не было! – крикнул молодой человек, стоявший в нише окна.
- Откуда Вы знаете, что было, а чего не было? – улыбнувшись, спросила мадам Виту.
- Но ведь об этом так никто и не написал, - возразил студент.
- Да, не написал. Может, Вы попробуете. Идите-ка сюда.
Молодой человек пробрался к кафедре.
- Как Вас зовут, юноша?
- Клод, - кашлянул бузотер.
- Символично, - ласково улыбнулась Каролин. – Так как? Напишите историю несостоявшегося романа?
- Я даже не знаю, было ли это… - пожал он плечами.
- А это ничего. Так вот… после этого письма долгое время не было ни строки от незнакомки. Но однажды пришло еще одно, а спустя несколько лет еще… девушка увлеченно следила за творчеством, описывала его картины… говорила, что производило на нее впечатление. Три, нет, четыре письма прислала она ему. Каждое – подобно признанию в любви, каждое заканчивалось просьбой не искать ее. И каждый раз он вновь отправлялся на поиски этой тайны, мечты, впечатления. И на его полотнах время от времени появлялся едва уловимый образ той, которую он никак не мог найти.
- Так они встретились? – глаза Клода горели от нетерпения.
- А Вы как думаете?
- Должны, если это правда, - тут же оговорился он.
- Они, действительно, встретились. Незадолго до его смерти. Она приехала к нему и все рассказала. О своей любви, о том, как он изменил ее жизнь и о том, почему не надо было искать ее.
Мадам Виту замолчала, о чем-то задумавшись.
- И впредь, когда будете смотреть на картины Моне, помните, там есть и та, которую он искал…
Каролин вышла из академии и отправилась к бульвару Капуцинок. Она шла не спеша, радуясь осеннему дню, на удивление солнечному и не сырому. Вот и бульвар, а там, на углу, кафе, где всегда собирались эти талантливые шалопаи. Она легко сбежала по лестнице вниз, присела за столик у окна.
- Гарсон, кофе и круассан.
- Простите, мадам, - раздался над ее ухом голос.
Она подняла глаза. Перед ней стоял Клод. То ли свет так упал на его лицо, то ли просто на секунду подвело зрение, но ей вдруг показалось, что перед ней стоит Моне – улыбчивый, молодой и счастливый. На секунду она прикрыла глаза, а когда открыла вновь, видение обрело черты студента.
- Садитесь, юноша.
- Расскажите мне о них. Вы так мало сказали…
- Милый мой, Клод, мне нечего больше сказать. Всю историю того романа я поведала…
- Неправда! – почти выкрикнул он. – Почему он не нашел ее?
- Он был женат и счастлив. К чему ему лишние приключения?
- А она?
- Она не хотела вмешиваться в его жизнь.
- Но почему она приехала перед его смертью?
- Потому что поезд уже не догнать, мой милый. Ты хотел спросить о другом. Задавай свой каверзный вопрос, да я пойду. Мне пора.
- Откуда вы знаете об этом?
- Скажу тебе по секрету – я и есть та незнакомка,- уголками губ улыбнулась она.
- Не может быть, - покачал головой юноша.
- Как знаешь, - она подмигнула ему, открыла сумочку, доставая деньги.
На стол выпал пакет.
Мадам Виту уже поднималась по лестнице.
- Мадам, Вы обронили, - Клод вскочил с места и протянул ей пакет.
- А это тебе, мой мальчик…
«Милый, милый Клод, я не отправлю это письмо, как сотни других. Но это я оставлю, а те я сожгла. Сегодня мой муж купил еще одну твою картину. Он мил в своем желании доставить мне удовольствие. Но что с тобой, милый Клод? Я чувствую, что-то происходит с тобой. Краски совсем иные, вечер мрачен… что произошло? Как жаль, что я никогда не увижу тебя, а ты не узнаешь меня. Но все к лучшему, все к лучшему».
Клод задумчиво скользил глазами по строчкам. Муж, 1874 год… мадам Виту..
- Да ей было тогда 12 лет! – хлопнул он себя по лбу.
На следующий день он бросился искать ее, но консьерж в ее доме сказал, что мадам уехала. А через несколько дней пришло известие, что она умерла в Живерни, в ночь с 14 на 15 ноября.
И Клод внезапно понял, что не было никакого «пронырливого журналиста», им суждено было стать ему. Именно поэтому пришла эта удивительная женщина в академию и рассказала эту историю… которой могло и не быть, но так хотелось, чтобы была.
@темы: истории любви, Моне, письма
-
-
12.10.2010 в 22:37